– Сердце берегу. Нашел методику, по которой доживу до девяноста лет. Сегодня уже второй раз пробежку выполняю.
– А когда ж первую пробежку успел пробежать?
Константин Юрьевич, ответил в своей обычной торопливой манере, спеша скорее закончить разговор:
– Вся деревня еще спит, а я уже в форме. И у телевизора не сижу, как другие.
Ефим улыбнулся вслед убегающему Константину и развернулся на сто восемьдесят градусов в сторону своего огорода. Нужно жене помочь.
А в просторном дворе под навесом для летней кухни семнадцатилетний сын Ефима Ерофей рассказывал что-то старшей сестре Фаине. Она перебирала ягоды.
Ефим спросил у детей:
– А мама все еще в огороде, наверное? – и, не дождавшись ответа, сам себе ответил, – где ж она может быть? Пойду помогу Анастасие своей.
Шагнул он в сторону огорода, но тут ему прямо под ноги вбежала собака, облепленная репейником, и отскочив в сторону, принялась тереться спиной об угол своей будки, пытаясь освободить шкуру от колючек, которые только еще глубже проникали в шерсть.
– Бедолага, – вздохнула Фаина и звонким голосом обратилась к брату: – Ерофей, помог бы Дине, а? А то я руки не хочу испачкать.
Брат поднялся со скамьи и направился к дому, а Фаина крикнула ему раздраженно:
– Ну, куда же ты пошел? Собаке помоги!
Ерофей спросил отца:
– Охота тебе, папа, в такую жару из дома выходить?
Фаина крикнула:
– Пап, скажи Ерофею, чтобы Дине помог, а то я с ягодами, а он не слушается.
Ерофей молча ушел в дом, жара заставляла быть скупым на слова, а Фаина жаловалась:
– Видишь, папа? Ему говоришь одно, а он делает совсем другое.
Папа не успел ответить, потому что из дома вернулся Ерофей с гребнем в руке. Спустившись с крыльца, подошел к собаке и принялся вычесывать из ее шерсти репейник.
Собака прикрыла от удовольствия глаза. Фаина вздохнула, а отец сказал ей:
– Видишь, дочка, Ерофей то послушал тебя…
– Ну и что? Мелочи все это, – пробурчала Фаина.
– От мелочи этой Ерофей растерялся, ты рассердилась, и я расстроился.
– Пап, ну что ты…
– Не спеши со словами, дочка.
– Из-за мелочи такой ты, папа, – обиделась Фаина.
Ефим и сына наставил:
– А ты, Ерофей, не считай за труд великий объяснить свои планы, а то убегаешь, оставляя других в обиде.
Ерофей вычистил собаку, пристегнул ошейник и за поводок привязал к будке, поднялся на крыльцо, а Фаина испуганно вскрикнула: