Смешно?
Это мой любимы анекдот. Хотя многие и говорят, что культура анекдотов давно ушла в небытие, но я с этим не согласна. Моя семнадцатилетняя дочь постоянно рассказывает мне анекдоты – так что не надо ля-ля, как говорит мой папа.
Понятие семьи для меня очень важно. И мне очень важна моя семья. Как детская, так и сегодняшняя, состоящая из меня, мужа и дочери. При этом я вовсе не умаляю право людей желать быть вне этого контекста. Знаете, если бы я не родила в восемнадцать, возможно, я не родила бы никогда и была бы чайлд-фри.
Ах, да! Я сильно забежала вперёд.
В школе я была отличницей. Первые пару месяцев. Потом моя совершенно не классная классная дала мне подзатыльник за болтовню на уроке, и я пошла по наклонной.
Вместе с тем, когда пришло время распределяться по классам после четвёртого, я прошла на физмат, потому что мне было очень важно быть лучшей. Как-то интересно во мне сочетались троечница и комплекс отличницы. Я не могу сказать, что училась плохо или хорошо. Я училась нормально.
При этом я переживала безответные влюблённости, проблемы дома и издевательства сестры и её подруги, которую считала и своей тоже.
Чтобы не утомлять вас подробностями, возможно, я к ним вернусь, если того потребует контекст.
А пока давайте отправимся в класс шестой-восьмой, когда бурным цветом на мне распустились прыщи. Надо мной издевались. К счастью, в классе было более-менее хорошо. Меня не травили, хотя было много неприятных моментов. Например, в начале седьмого класса я была настолько одинока, что подружилась с мухой, поселившейся в моей комнате.
По поводу несовершенств моей кожи высказывались даже незнакомые и малознакомые люди. Помню, надо мной издевался какой-то мелкий пацан – просто мальчишка с улицы, решивший, что меня можно гнобить. Он был заметно младше и всякий раз при виде меня начинал кричать гадости. Прыщавая. Уродина. Максимум, на что я была способна – это показать средний палец, потому что я знала: он прав.
Однажды я гуляла со школьной подружкой, и появился этот пацан со своим привычным репертуаром. Мне было стыдно и неловко – вдруг она ему поверит? Но она просто развернулась и расцарапал ему лицо. Больше он ко мне не приставал.
И я вовсе не призываю вас к агрессивным физическим действиям. Я просто хочу заметить этот переломный момент, в котором за меня наконец заступились, и я поняла, что тот пацан мог быть прав миллион раз в том, что я прыщавая, но он не имел права надо мной издеваться.