– Ты куда собрался, щен? – хрип булькает в горле. Фауст не реагирует. Видеть спину, спокойно удаляющуюся от тебя, словно от кучи отработанного мусора, просто невыносимо. – Пошёл папе жаловаться? – дрогнул. Хорошо, дальше давить в этом же направлении. – Грогплохой! Грог побил малыша Фауста! Нашего любимого мальчика с чистыми руками!
Фауст обернулся и смотрел на заливающегося гончего с брезгливым отвращением и ненавистью, как на бешеную грязную собаку. Ничего. Главное, чтобы он сорвался. Победа любой ценой…
– Ты не прав, Грог.
– Пока тебе выписывают пакеты F–14 на Южный Берег, мы тут по колено в крови выполняем грязную работу!
– Грог, прекрати. Я Судья, я такой же, как ты и делаю то, что прикажут…
В зале воцарилась тишина. Кто-то прислушивался, понимая, что происходит что-то очень личное, кто-то неодобрительно отворачивался от Грога, кто-то бросал гневные взгляды на Фауста.
В дверях появилась высокая фигура Маркуса Волфтейна. Куратор был в ярости, и его появление должно было ознаменовать сильнейший нагоняй обоим.
«Эх, время на исходе!!»
– Ты такой же как я!? Я своё место заработал сам! Меня папочка не пропихивал и…
Он взлетел, как пружина. Прыжок бросил упругое длинное тело на Грога. Костяной кулак с острыми выростами естественного катета на пальцах с такой силой влепился в глаз гончего, что у того затрещало и запищало в ушах. Фауст двигался неестественно быстро даже для биста. Даже для Судьи.
– Я Судья! Я Судья! Я такой же как вы!!! Мать твою, Я! Судья!! – рычал и выплевывал пес, нанося удар за ударом.
Волфтейн стремительно летел к дерущимся, хлопая огромными кожистыми крыльями по потолку и полу, ребята из зрителей также хлынули на ринг. Спарринг это круто, но настоящего кровопролития никто на самом деле не хотел. Фауст был очень силён по сравнению с гуманоидами, но довольно лёгок. Четверо мужчин просто приподняли его и оттянули от адской гончей. Грог хохотал, потирая наливающийся глаз, хрипя кровавой мокротой в горле. Он уже победил, ведь он вывел соперника из себя.
– Давай, давай! Иди! Папуля отмажет своего сынка!
Фауст при этих словах взвыл и потерял остатки контроля. Время для него замедлилось, он словно окунулся в волну чёрного густого мрака. Треск разрываемой кожи, и сорванный намордник бессильно летит на пол. Его не просто не удержали – мужчины даже не осознали момента, когда этот костистый болид, состоящий из зубов, сухих мышц и когтей, вырвался из их рук и полетел к обидчику. Лицо Волфтейна застыло от ужаса. Липкий страх пробежался, наконец, и по спине у Грога. Он не боялся кулаков Фауста – он боялся его зубов. Все боялись. 16 пар острых клыков внешней челюсти доходили до трех дюймов в моменты боевой мобилизации – они могли перекусить даже астральный клинок и не поддавались никакому анализу. Чудесное папино наследство. Он мог жевать алмазы, словно орехи, а в кость они входили, как в подтаявшее масло. Грог не понимал, как Фауст освободился из намордника, но быстро осознал, что сейчас может действительно умереть, и это уже больше не игра.