Антарктида казалась мне нерассказанной историей. Кроме научно-исследовательских баз, в этом месте нет настоящих городов, постоянных жителей или животных вне воды с ее огромными стаями рыб, колониями пингвинов и стадами касаток. Это единственный континент, который не знал войн. Картографы обычно вообще его не изображают. Это пустая область в мире, который в основном заполнен.
Но когда мы с Раддом готовились покинуть Юнион Гласье, чтобы лететь к месту нашего старта на краю шельфового ледника Ронне, он, казалось, был настроен заполнить и этот континент хотя бы своей колючей уверенностью спецназовца.
«Сколько калорий вы берете на день?» – сказал он, пока мы готовились грузиться в самолет, красно-белое турбовинтовое судно Твин-Оттер – основной транспорт в суровом климате по всему миру, от тундры на Аляске до Сахары.
Я помедлил, готовясь к его ответу. Я знал, что он отреагирует.
«Семь тысяч», – сказал я, стараясь говорить твердым голосом.
«Семь тысяч! – выпалил он. – Я беру только пять тысяч пятьсот». Его глаза сузились, и он с пронзительным прищуром взглянул на меня, а потом на сани, словно увидел их впервые.
«Пять тысяч пятьсот – этого с лихвой хватит», – добавил он.
Я подумал, что стоит рассказать об исследовании, которое я провел, о медицинских тестах, которые я проходил, чтобы посмотреть, как работает моя физиология и как мое тело сжигает энергию в условиях стресса и мороза. Я хотел показаться осведомленным и умным. И мы оба знали, что в сутки будем сжигать гораздо больше, чем даже семь тысяч калорий, возможно, ближе к десяти тысячам, – потому нас в любом случае ожидала сильная потеря веса. Однако я почти не сомневался, что он воспримет подобные вещи – анализы крови, оценку потребности в питательных веществах и аэробной выносливости – как американские и суетливые меры, а не как рациональные и научные; в общем, даже отдаленно не британские в смысле самоуверенной жесткости, отличавшей мир исследований и экспедиций, который он боготворил и считал своим.
«Мне кажется, я знаю, что помогает», – продолжал он.
«Знаете, что еще? – он не отступал. – Лед!»
Я поднял брови, не понимая, куда он клонит.
Он со смехом сказал: «Я видел, вы берете туалетную бумагу. Я и не думаю нагружать себя такой роскошью».
Возможно, он на самом деле понимал больше. Я уже сомневался во всем. Большее число калорий, пусть даже потребность в них и подтверждала наука, – это больший груз, и даже листы туалетной бумаги делали поклажу тяжелее. Радд явно начинал с гораздо более легкими санями.