Внезапно я вспомнил одного мальчика, которого встретил на соревнованиях по плаванию, когда мне было где-то двенадцать. Я не думал о нем многие годы и даже не могу вспомнить сейчас его имени. Он плавал брассом, как я, и совсем не казался непобедимым. Мой тренер, жесткая женщина по имени Бет, которая в возрасте после двадцати лет заняла первое место на соревнованиях в колледже, нагнулась ко мне перед самым стартом. «Он, возможно, лучший из твоих соперников», – сказала она, кивнув на моего противника на дальней дорожке. Я понял то, чего она не сказала вслух, и к какому исходу она готовила меня: «Ты вполне можешь проиграть, Колин».
В тот момент, когда я глядел на бассейн – как обычно опьяненный бурей эмоций перед заплывом, – я решил, что этот мальчик, наверное, из Западных холмов и охотно будет смотреть на меня свысока, как на жителя Восточных окраин. Мне хотелось верить, что он почти не думает обо мне, что он высокомерный и недоступный, а потому должен проиграть. Когда я стал воспринимать его таким, правдой это было или нет, во мне пробудилась энергия. Мне понравилось это колкое, резкое чувство: победа также исправит некое мнимое пренебрежение или несправедливость.
Однако затем, перед самым началом заплыва, я подумал о своем отце и словах, которые он сказал мне в то утро, когда мы направлялись на соревнование.
«Колин, помни о самом главном… повеселись!» – сказал он, придвинувшись ко мне в машине и потрепав по волосам.
Он всегда произносил эти слова, каждый раз одинаковые, перед соревнованиями, и обычно я почти его не слушал. Не думаю, что реально понимал, что он имеет в виду. Но в тот день я почувствовал какую-то перемену. Мне все так же сильно хотелось победить мальчика из Западных холмов. Он показал, что мне есть что доказывать. Но и оптимистичный настрой придал мне сил, и, когда мы стартовали со своих полос, в моей голове впервые выкристаллизовалась идея, что соревнование может быть одновременно жестоким и радостным. Я выныривал из воды, двигаясь с ощущением радости, которая делала мои гребки все сильнее, и в итоге я опередил мальчика из Западных холмов, а этот заплыв стал для меня одним из самых быстрых.
Однако теперь, когда сани Радда снова соскользнули с весов на лед, ситуация была куда более смутной. Весы манили. Радд и все члены летной команды обратили взгляды на меня.