В 1997 году, после окончания войны, наша семья решается вернуться в родную столицу. Долгое время семья восстанавливалась в финансовом плане. Нужно было заново проходить через те же тяжести жизни как на севере. Новая жизнь, поиск работы, поиск хорошей школы для детей. Благодаря прежним связам маме удалось найти отличную работу в Правительстве. Меня устроили в одну из лучших школ города. Я снова оказалась в новой среде. Абсолютно в другом окружении. Уже изменилась я, уже изменились люди.
В новой школе дети были другими. Здесь было меньше запретов. Дети раскованнее, мальчики могут дружить с девочками. Никто не называет тебя чужой.
Мальчики и девочки уже играли в любовь. Если раньше я дружила с мальчиками, и воспринимала их как своих «приятелей», то теперь это было невозможно. Любая попытка заговорить и подружиться с мальчиком воспринималось окружением как: – ты его любишь? Это твой парень?
Для консервативных северных людей не существовало понятия любви по отношению к мальчикам. Но в столице все было иначе. Я не понимала, что значит «Это мой парень. Мы встречаемся».
И снова оказалась чужой среди своих. Я уже не могла общаться с мальчишками без подтекста. У меня не было подруг и не было друзей.
В новой школе обучение проходило на русском языке. А русского языка я совсем не знала. Было очень сложно учиться. Большой удар по детской психике и самолюбию. Из отличницы я превратилась в двоечницу.
К нам в класс приехала новенькая из Москвы. Невысокого роста, с голубыми глазами и с длинными черными волосами. Ее звали Мади. Она прошла в класс с опущенной головой. Наш классный руководитель представила ее нам и предложила ей сесть за свободную парту. Мади прошлась по классу и единственный свободный стул оказался за моей партой. Она тихо присела и улыбнулась мне. Было волнительно. Впервые за долгое время мне улыбнулась девочка. – интересно, мы сможем с ней подружиться? Почему она улыбнулась? Я ей понравилась? – подумала я.
Мы особо не общались. Иногда она просила меня помочь ей с домашним заданием. Мы вместе занимались на переменках. С ней в классе никто не общался, как и со мной. Не знаю, может, потому что мы обе новенькие, или потому что она приезжая.
Как-то раз Мади подошла ко мне в школе и сказала: – Мы переехали в Россию, когда я только родилась. Я там выросла и пошла в школу. Нам было тяжело ладить с русскими. Нас называли «черножопыми» из Таджикистана. У меня не было подруг в классе, потому что у меня белая прядь волос». Мне стало жалко ее. Было ощущение, что мы с ней перенесли похожую боль. И это меня натолкнуло на мысль: мне захотелось с ней подружиться и показать ей, что дефект в ее внешности не имеет значения. Что она тут своя, а не чужая.