Его закололи ритуальным кинжалом во время священной церемонии у очага во дворце Уллинофароа, и он умер на руках у своей супруги Илассиа и в присутствии многих свидетелей – сестры Иссоа, ее жениха, доктора Эллафа Саонса, моего мужа Карла Максимилиана, а также окружавших их высокопоставленных лиеннцев. Карл сумел быстро эвакуировать всю семью, включая умирающего или уже скончавшегося Ульвена, на «Гране», наш семейный корабль. Затем с помощью аисянского космолета «Улисс» все они вернулись на Тиатару. Конечно, везти с собой мертвое тело было немыслимо. Практичные аисяне, сопровождавшие «Гране» и обеспечивавшие техническую и финансовую сторону межгалактического перелета, не пошли бы на такие бессмысленные затраты. Ульвена кремировали прямо в космосе, а семье Киофар вручили потом лишь капсулу с прахом.
Я находилась в то время на Тиатаре, в доме семьи Киофар. Ульвен накануне отлета назначил меня Хранительницей своего очага (и тогда ко мне навсегда пристало это именование; с точки зрения уйлоанцев – чрезвычайно почетное). Мое присутствие не только обеспечивало порядок во всех помещениях, наполненных фамильными ценностями, но и создавало совершенно необъяснимую связь между сакральным пространством дома, мною – Хранительницей, и Ульвеном, моим учителем, главой семьи Киофар, верховным иерофантом и предполагаемым Императором. Нам-то с ним было ясно, почему он не мог выбрать на роль Хранителя или Хранительницы никого другого, кроме меня. Его родственники полагали, что он старался избежать возможных раздоров, ибо я, инопланетянка, заведомо не входила в число наследников. О таинственной нити, протянутой между нашими душами, знали только самые близкие – те, кто отправился с ним на Лиенну. Иссоа, Илассиа и Карл-Макс.
В тот момент, когда его убили, я проснулась как от удара, поскольку мгновенно почувствовала разрыв этой связи. Не могу передать словами, насколько мне было физически больно, и насколько жутко отзывалась в душе пустота, зиявшая там, где недавно пульсировало живое взаимное тяготение – сквозь огромные космические расстояния, вопреки всем законам материального мира. На уйлоанском такая связь обозначается выражением «сюон-вэй-сюон» и графически выглядит как лемниската – математический знак бесконечности.
По прошествии стольких лет нет смысла скрывать, что Ульвен любил меня, понимая, что никакой союз между нами, кроме сугубо духовного, невозможен. Он сделал всё для того, чтобы я была счастлива с Карлом, а потом постарался сделать счастливой свою супругу Илассиа.