Внизу уже было совершенно
темно, хотя небо всё ещё не было совсем чёрным. Я расслаблено лежал
на ветках, которые весьма неудобно втыкались мне в спину, однако
благодаря ткани балахона это было вполне терпимо, а через некоторое
время и вовсе перестало беспокоить. Только теперь я заметил,
насколько устал, рана в предплечье неприятно зудела, а все мышцы
тела надсадно болели, мешая спать.
Пока я был погружён в анализ
собственных ощущений, совсем стемнело. Было необычайно тихо, и
только слабый ветер шуршал в листве. Вдруг я заметил свечение и,
повернув голову, попытался сориентироваться. Свечение было
бледно-белым, фосфоресцирующим, и очень похоже, что исходило оно со
стороны тех руин, где я появился. Наблюдая за этим свечением и
стараясь не упустить возможный шум внизу, я не заметил, как
уснул.
Проснулся я оттого, что солнечный свет сквозь зазоры в
листве бил мне прямо в глаза и часть моего лица уже изрядно горела
от его тепла. Я извлёк посох из веток и потянулся; затем осторожно
встал и осмотрелся. Вокруг, насколько хватало взора, сплошной
пеленой расстилался лес. Бросив посох вниз, я проследил взглядом за
его падением, отметив, как он воткнулся в землю рядом с деревом.
Теперь предстояло спуститься, что оказалось не столь простым делом.
Затёкшие после сна мышцы, к тому же болевшие от вчерашних нагрузок,
делали меня неуклюжим, и я пару раз едва не сорвался с шершавой
коры ствола. Но обошлось, и вскоре я снова стоял на
траве.
Перед глазами возникло вездесущее окошко, подтверждая, что
всё произошедшее вчера не было сном: «Открыт навык
лазанье 1, общий, активный, позволяет забираться и спускаться по
верёвкам и различным типам поверхностей; имеются свободные очки
навыков, доступные к распределению после повышения
уровня». Развеяв окошко и выполнив пару
упражнений, чтобы размяться, я подобрал посох и продолжил движение
в северном направлении.
Несколько часов я шагал по лесу, удивляясь столь
несвойственной ему тишине. Как я ни высматривал, ничего съедобного
не попадалось, как и не было нигде видно водоёмов. Когда солнце
перемахнуло зенит, я присел на встретившийся мне поваленный ствол
дерева, чтобы передохнуть. Ноги гудели от усталости, а подошвы,
несмотря на то что я старался шагать по траве, болели от уколов
острых веточек и камней, на которые я всё-таки умудрялся наступать.
Голод и жажда не были уж совсем острыми, но всё же чувствовались
весьма отчётливо, что не способствовало хорошему
настроению.