Я обернулся назад, ища хоть что-то, чем можно защищаться, схватил со стола нож с узким лезвием, которым Джой нарезала сыр. Лицо Майка исказила гримаса ненависти.
– Хочешь убить меня? Пырнуть ножом? – он медленно приближался, разведя руки по сторонам и самоуверенно подставляя грудь. – Давай. Сможешь? Сможешь ударить ножом живого человека?
Сердце барабанило внутри. Руки дрожали. Чтобы не выронить своё оружие, я сильнее сжал пальцы на рукояти и с вызовом смотрел на Майка. Чем ближе он подходил, тем сложнее мне было устоять на месте. Он растянул губы в гадкой ухмылке, поддразнивая меня.
– Ну! Страшно? Давай, гаденыш!
– Прекрати, он ещё ребёнок! Мэтт, положи нож на место!
Я посмотрел на Джой. Она стояла в трёх метрах от нас и, кажется, действительно переживала.
– Дай сюда, сопляк… – Майк рыпнулся в мою сторону.
Ребра снова напомнили о прошлой стычке. Я стиснул рукоять и с боевым кличем кинулся на него, выставив перед собой острие.
– Ах, ты…
Лезвие распороло рубашку. Ткань на рукаве тут же стала окрашиваться в насыщенный алый цвет. Майк яростно зашипел, прижал руку к себе, второй цапнув меня за плечо.
– Пусти! – закричал я со злостью.
Он крепче сжал пальцы. Я присел от боли и сильнее стиснул челюсти. Не плакать! Мужчины не плачут!
– Мэтт… Господи, что ты сделал! Совсем с ума сошёл!? – Джой забегала по комнате кругами, открыла ящик комода, вытащила пластиковый бокс с медикаментами, принялась отыскивать в нём что-то, чтобы остановить кровотечение, которое усиливалось, с каждой секундой. Агрессор стонал от боли.
Пальцы Майка на моем плече ослабили хватку, и мне удалось выскользнуть. По дороге к входной двери, я схватил свой журнал, перочинный нож, и выбежал в подъезд.
Я бежал, слушая бешеный стук своего сердца в ушах и глухой звук ударяющихся о сухой асфальт подошв моих кроссовок. Не оборачивался. Но шагов позади не было. Меня не догоняют. Хотя, Майку сейчас точно не до того. Насколько сильно я его ранил? Насколько сильно вообще можно ранить в руку?
Я бежал и ненавидел себя за то, что бегу. Потому что знал, что прав. И Джой знает, что я прав. Но ей так проще. Легче заставить изменить мнение ребенка, чем объяснить другому взрослому, в чём не прав он или его горячо любимое чадо.
Наш город, Трентон, насчитывал чуть больше двухсот пятидесяти тысяч человек. В разных его концах расположились два крупных градообразующих предприятия. На севере – завод по производству химических удобрений, обеспечивший работой половину жителей, и швейная мануфактура на юге. Около четверти населения трудилась у станков со шпульными колпачками и прижимными лапками. Оставшаяся часть нашла себя в магазинах, прачечных, салонах красоты и прочих сферах сервиса.