Проходя мимо главного купола, Генри заметил Маади, выходившую из него и пытавшуюся ему что-то сказать. Однако, он, ничего не поняв, лишь отрицательно покачал головой в ответ и, указав рукой в сторону Даниэля, продолжил следовать за ним. Тот шел вперед, не останавливаясь и не обращая ни на что внимание. Он видел лодку с цветами, плот, на котором покоился его отец и дыры в своей памяти.
«Цветы, отец, смерть, – перечислял он в голове слова, в такт своему шагу, – цветы, отец, смерть», – повторял он снова и снова, пока они не превратились в четкий ритм невидимого маятника, качавшегося перед его глазами из стороны в сторону.
Внезапно, перед ним возникла чья-то фигура, на которую он натолкнулся, вовремя не заметив. Белые цветы рассыпались по деревянному настилу, часть упала в воду и начала медленно расплываться в разные стороны по лазурному зеркалу, в котором отражалось небо. Это отвлекло Даниэля, сбившегося с ранее налаженного и последовательного ритма слов, стучащих по его вискам, точно маленькие молоточки.
Он потерянно посмотрел по одну сторону помоста, потом по другую, увидел бутоны, плавно расплывающихся белых лилий. Затем он перевел взгляд на человека, стоявшего перед ним. Он увидел босые стопы. Загорелую кожу ног и тело опоясывала светлая ткань. Руки, такие же загорелые – были открыты. Черные, блестящие, густые и жесткие волосы ниспадали до талии. «Точно грива моей лошади», – подумал Даниэль, по лицу которого скользнула едва заметная улыбка.
Концы тканей были перевязаны на одном плече, почти у шеи, которая была тонкая и длинная. С похожего на луну лица на него смотрели широко распахнутые и чуть раскосые черные, словно агаты, глаза.
Даниэль замешкался.
«Никогда не видел таких черных глаз. Затягивают и убаюкивают как омут», – подумал он.
– Даниэль, – легонько толкнул его локтем Генри, заметив, как тот не сводит с девушки глаз.
Неслышно подойдя, за спиной Лии показалась Маади. Слегка коснувшись рукой ее плеча, она привлекла к себе внимание Лии. Оторвав взгляд от Даниэля, она повернулась к ней лицом, а выражение ее глаз нисколько не изменилось. Они были все так же чисты и глубоки, сияя детской восторженной наивностью и бескорыстной добротой.
– Да, Маади? – отозвалась она мягким и тягучим голосом.
Та, увидев, с каким укором она на нее смотрит – опустила глаза, залившись румянцем, проступившим пунцовыми облаками на ее золотистых щеках. Под ногами были все так же разбросаны бутоны белых цветов. Лия, не имея в голове ничего дурного, присела и начала быстро собирать цветы в охапку. Даниэль и Генри спешно кинулись ей помогать. Маади хмурилась и смотрела на них задумчиво. В ее голове выстраивался определенный план.