– Вот именно, готовой укусить, но какое отношение имеет портрет княгини Софьи Лавизиной к вопросу о женитьбе. Ее муж еще слишком молод, для того, чтобы предположить, что она станет вдовой.
Орсилов затянулся сигарой, выпустил в воздух густую струю дыма и небрежно сказал:
– Кто знает, что может случиться. Говорят, здоровье князя очень расстроено… это стало понятно, после десяти лет брака… десяти лет, проведенных рядом с любящей женщиной… наконец, он имеет множество врагов.
– Враги, кто?
– В среде анархистов, которых он жестоко преследовал на родине, открыто выступал против любых мер милосердия и советовал царю Александру II принять против них самые строгие меры. Я знаю, что его жизнь в опасности… поэтому он и скрывается во Франции. Анархисты люди мстительные, рано или поздно они сумеют найти его и здесь.
Говоря это, князь оживлялся все больше, его глаза блестели из-под густо нависших бровей. Барон де Мерье не замечал этой перемены, он думал о пятидесяти миллионах, которые застили ему глаза. Он думал только об этом, и не мог сдержаться:
– Оставим анархистов в покое и вернемся к вопросу, от которого мы отклонились, – сказал он князю Орсилову.
– Мы не отклонились от него ни на минуту, – возразил князь.
– Как? Вы думаете, что…
– Я думаю, что княгиня Лавизина, если так распорядится судьба, станет вдовой и после смерти мужа наследует все его состояние.
– Да!
– Большая часть которого представлена в виде драгоценностей и недвижимости.
– Но, заметил барон, княгиня унаследует состояние только в том случае, если у нее нет детей.
– У нее их нет.
– Что, если князь составил завещание?
– Он сделал это. Ничего удивительного, он любит ее, а она молится на него.
Барон де Мерье встал и, остановившись в двух шагах от князя, Орсилова сказал:
– Значит, в случае смерти князя Лавизина, случившейся вследствие болезни или несчастного случая, вы пришли посоветовать мне искать расположение княгини Лавизиной и потом жениться на ней?
– Угадали, – холодно ответил князь.
– И в обмен за эту идею вы желаете, чтобы я поделился с вами пятьюдесятью миллионами?
– Совершенно верно.
Несколько минут барон хранил молчание. В его душе шла борьба между упреками совести и заманчивым предложением получить миллионы… Конечно, миллионы восторжествовали над совестью, потому что он сказал: