Вот, говорят, вино бессрочно
Возможно в погребах хранить.
Но что-то мне подсказывает точно:
Не каждый пожелает уксус пить.
Слов вашей песни я не знаю,
Но вы запойте, я вас поддержу.
Я вашей песней душу согреваю,
Смываю с сердца ржавчину и жуть.
Гром прогремит, заглушит наш дуэт,
А bene placito>1 надолго угнездится.
Вот было б славно встретить нам рассвет,
Запеть опять и никуда не расходиться.
«Вы чейный будете, мужчина?» —
Меня спросили в кабаке.
«Мадам, какие выдались причины,
Чтоб так висеть на волоске?
Ну да, я выпил, расплатился,
Халдею оплатил гешефт,
Со всеми я уже простился,
Пусть недовольных лечит терапевт».
«А что такого я спросила?
Я всех здесь знаю, кроме вас,
За мною, между прочим, сила,
Она поправит вам анфас».
«Позвольте, что вы промычали,
Вам лечь охота под статью?
На вас плевать, пусть Бог вас опечалит
И вашей силе разнесет кутью».
Припоминаю, что базарили мы долго,
Присев за стол, сменили много тем,
Приятная попалась балаболка,
И соблазнительный прорезался тандем.
Наутро мне она варила кофе,
А я вертел тяжелой головой,
Прихлебывал что оставалось в штофе
И слушал песню: «Миленький ты мой».
Полно, полно же тебе
Хмуриться и глючиться —
К нашим облакам проблем
Небеса подключатся.
Проморозят, просвербят,
Дождиком омоют,
Раза три они подряд
Душу успокоят.
Не жалей ушедших дней,
Унывать не стоит.
Как сказали б в старину,
Эту хмарь и белену
Ведрышком накроет.
Не советую гадать
На кофейной гуще.
Лучше Божью благодать
Призывать нам пуще.
Лучше посадить цветы
Вдоль дорожек лунных.
Лучше, чтоб сказала ты:
«А ты у меня умный».
Сказал бы он, ну как-то по-простому,
Люблю, мол, выходи, как водится у нас.
А он в речах такого дал простору —
Упоминал какой-то тарантас,
Мол, укачу, мне ничего не жалко,
Я сам – с руками, бегаю как волк…
А мне от этого ни холодно, ни жарко,
Мне от речей его покалывало бок.
– Ты, это, не кричи, на нас ведь смотрят люди,
Еще, не дай Бог, скажут, что ты пьян.
Давай-ка так! С тебя ведь не убудет,
Зайди-ка завтра ты ко мне, Иван.
Я думала, он все рассудит здраво,
Остынет от ослабленных удил.
А он сказал: – Я что хотел сказать, красава.
Я это, так, в натуре, пошутил.
из Томбукту, что в Сахаре,
с нераскатанной губой
в можжевеловом отваре
жизнь уходит на убой.