– Если заперта, то заперта, – киваю я, – если нет, то чтоб отскочить успеть.
– Секёшь, – скупо кивнул он, – Ну…
Шаг… дверь заперта. Следующая… сдавленный хрип за дверью, тут же маркером рисую жирную букву «З». Снова, и снова… Первые два этажа прошли без приключений, на третьем к нам медленно, как-то даже нерешительно, заковылял старенький зомби с палочкой.
– Ну бля… – выдохнул Сашка и даже не стал тратить на того патрон, обойдясь сапёрной лопаткой и аккуратно переступая через тело.
– Всё, – констатирую я на пятом, – мы их, похоже, всех вниз выманили.
– Похоже, – оскалом улыбнулся напарник, – Бля… давай следующий дом, пока не началось…
– Подъезды проверены, – выйдя на улицу, ору как можно громче, – можно выходить! В комнатах с буквой «З» сами понимаете кто! Не лезть! Ну или на свой страх и риск!
– Вы должны зачистить всё здание! – истерично потребовала толстая баба лет сорока с линялыми жидкими кудрями, перевалившись толстыми сиськами с четвёртого этажа на улицу.
– Слышь, ты? – оскалился Сашка, – На хуй пошла, прошмандовка! Должны ей, блять!
Под визгливый аккомпанемент о «не настоящих мужчинах» мы двинулись дальше.
– Быстрее, Вов, – поторопил меня Сашка, лицо которого искажалось в гримасах. В Натахин подъезд он влетел. Первый этаж… никого. Второй… тронутая плечом дверь качнулась внутрь, отчего у меня похолодело в кишках.
В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал оглушительно громко и…
– Готов! – дёргаясь лицом, сказал сержант, – Дальше!
На четвёртом этаже встретили «стаю товарищей» имени Дважды Мёртвого Петровича. Два выстрела из ТТ, один – картечью и…
… Сашка развернулся ко мне, скаля удлинняющиеся зубы так, что начали рваться мышцы лица.
– Да… вай, – прохрипел он. Шаг назад… и выстрел, прямо в голову сержанту ВДВ. Ещё один – в раздувшуюся от человеческой плоти тушу последнего зомби из «Стаи».
– Покойся с миром, сержант, – я искренне пожелал ему хорошего посмертия.
Забрав из мёртвой руки пистолет и патроны из карманов, перебросил ружьё за спину, дверь на локоть. Постояв, накрываю его размозженную голову полой задавшегося дембельского кителя, украшенного значками и аксельбантами.
С Сашкой мы никогда не дружили, да и человеком он был не слишком хорошим, но за эти полчаса, я думаю, ему простят все грехи.
– Действительно, – глухо говорю я, чувствуя непрошенные слёзы, – никто, кроме вас!