– Она могла впасть в кому, – рассуждал Вилкин. – Остальные решили, что пора. Или едят ее, или умирают с голода. Болевой шок убил Мирославу Кар почти сразу.
– Повезло, – скривился Ласло. – Кто из троглодитов умер следующим?
– Алиса Иванова, – подошел коронер к каталке, в ногах которой вращалось голографическое изображение улыбчивой блондинки с красными прядями волос.
– Что по ней? – адресовал Струпица вопрос стажерке.
– Жертва номер один. Алиса Иванова, двадцать лет. – ответила Геля, – Училась на журналиста. Отличница, староста. Единственная дочь небезызвестного Тимура Иванова.
– Которого попёрли из Робоновы?
– Да. Все жертвы, – продолжила Геля, – объединены одним фактом – их родители работали в Робонове. Они знали друг друга двадцать лет назад. Дружили семьями. Их дети росли вместе.
– А теперь их вместе похоронят.
– Мальчик с надписью на груди «мы живые» – брат Дарьи Громовой. Ефим Громов, четырнадцать лет, ученик девятого класса.
– Четыре трупа. И ведь не просто так их убили, – наслаждался Ласло картинкой, отдавая должное творческому замыслу анатомического театра, – в этой смерти есть посыл. В способе!
– Какой еще посыл? – не понял Вилкин.
– Стреляют в порыве страсти, душат, чтобы ощутить тепло, отравляют притворщики, а здесь… целый спектакль кошмара. Сто фотографий с мучениями четырех подростков. Ради выживания, они не брезговали убить и сожрать человечину. Жаль, не узнаем, о чем они говорили и думали все эти сто дней.
Ангелина поморщилась. Она старалась смотреть на голограммы живых, чем на останки молодых людей, которые больше никогда не повзрослеют.
– Поймем почему каннибализм стал способом казни, раскроем убийство! – сделал выводы Ласло, и Ангелина записала его слова в планшет, подчеркивая красным. – Расскажите-ка, Вилкин, про все странности. Окопали что-нибудь? – просил Ласло будто поедания подростками друг друга было мало.
– Странности, – воодушевился врач, – было и такое! Подростки пробовали спастись. На теле Алисы Ивановой я нашел прижизненные ранения. Отрубленные фаланги пальцев вином лодки или пропеллером каким-то. Резаные раны остались и на черепе. С ее скальпа был выдран кусок волос вместе с кожей. Иванова умерла следующей после Мирославы от заражения крови, а не от тотального истощения как брат и сестра Громовы.