Похоже, рассказ Кристины не впечатлил Рубикона-младшего. Он списал ее ощущения на повышенную нервную возбудимость, а сообщение на радио посчитал обыкновенным совпадением. Посоветовав в случае чего вызвать полицию, он все так же равнодушно, хоть и вежливо, выпроводил ее из кабинета.
Кристина горько усмехнулась: на что она рассчитывала? Неужели она правда думала, что полицейский ей поверит и тут же кинется на поиски мертвого маньяка, о котором все давно забыли?
Она собрала состриженные волосы в совок и, развернувшись к мусорному ведру, застыла на месте: в кресле спиной к Кристине сидел посетитель. Увлеченная уборкой и размышлениями, она не заметила, как он зашел в парикмахерскую. В зеркале отражалось его лицо, но Кристина не успела его рассмотреть: ее взгляд приковали глаза мужчины. Черные, острые, злые – это были глаза Чародея, которые она запомнила на всю жизнь.
* * *
– Не ожидал, – вместо приветствия проворчал отец, когда Валентин Рубикон приехал в его конуру на окраине города.
Они мало общались, виделись два-три раза в год – обычно в те дни, когда отцу становилось плохо, и его нужно было вновь уговорить лечь в больницу. Он бросил семью семнадцать лет назад – ушел к другой женщине, и Рубикон так и не смог его простить.
Старик выкуривал по две пачки в день, и его здоровье ухудшалось с каждым годом: никотин выжигал сосуды, канцерогены разъедали легкие. Он с трудом передвигался, задыхаясь от приступов кашля и тяжелой одышки. С того момента, как они виделись в последний раз (Рубикон не смог вспомнить, когда это было: в прошлом году?), отец сильно похудел и напоминал скорее высохшую мумию, чем живого человека.
Опираясь на трость, старик прохромал в комнату, заваленную хламом. Воздух, пропитанный сигаретным дымом, щекотал ноздри. На кухне гремели кастрюли и что-то скворчало: там хозяйничала Арина, вторая жена отца, но Рубикон не стал с ней здороваться – для него она не существовала. Он хорошо помнил слезы матери и младшей сестры, когда отец собирал вещи в чемодан, чтобы уйти к любовнице.
– Чего такой хмурый? – спросил старик, медленно усаживаясь на потертый диван. Недовольно мяукнув, с него соскочил драный кот. Рубикон даже не знал, какая кличка была у зверюги. Он устроился в кресле и внимательно посмотрел на отца.
– Позавчера ко мне обратилась молодая женщина по имени Кристина Атрус, – начал он. – Ты должен ее помнить.