– Мне больно, – глотая подступивший к горлу ком, выдавила я. В глазах начали копиться слезы:
– Не только ты потеряла ребенка, Камилла. Мне тоже было больно, когда я узнал об этом не от своей жены, а от матери, – я всхлипнула, избегая прямого с Саидом контакта. Мне казалось, он с концами меня сломает, если я сейчас посмотрю ему в глаза. Не успел он что-то сказать, как за моей спиной раздался грубый мужской голос:
– Эй, отпусти ее! – Саид, нахмурившись, взглянул на того, кто посмел его прервать: – Что ты сказал? – я не рискнула обернуться. Пропустив несколько ударов, мое сердце будто остановилось. Саид стоял настолько близко, что я чувствовала, как он напрягся:
– Что слышал! Немедленно ее отпусти, – грозно отозвался мужчина за моей спиной. Саид истерично хохотнул:
– Это моя жена, если что. И ты думаешь, что имеешь право указывать мне, как с ней обращаться?! – его ярость была доведена до предела. Черт возьми, добром это не кончится:
– Ты случайно не чеченец? – неожиданно поинтересовался мужчина. В его голосе прозвучало любопытство. Саид нахмурился, явно удивленный таким вопросом:
– Какая тебе разница?! – рявкнул он:
– Если ты чеченец, так знай – мы никогда не обращаемся с женщинами так, как ты сейчас обращаешься со своей женой, – вымолвил мужчина:
– Как ты смеешь… – начал было Саид, до хруста сжав мои кисти. От боли я вскрикнула:
– Папа! Ислам! Сюда! – голос напомнил мне женские вопли с моего сна. К горлу подступила тошнота. Саид посмотрел на меня с полным негодования взглядом, на веранду выбежали все, кого я видела перед этим в гостиной. Стоило услышать, как хлопается дверь, Саид сделал два шага назад, отпустил мои кисти. Набрав побольше воздуха в легкие, не обращая внимание на текущие по лицу слезы, вызванные болью в кистях, воспоминанием о сне, обо всем произошедшем и этим разговором, я твердо выкрикиваю:
– Я развожусь с тобой, Саид!
Я развожусь с тобой, Саид!
Я развожусь с тобой, Саид!