Загорский кивнул и взял сразу две порции – себе и Ганцзалину. Они попрощались с торговцем и двинулись по Обуховской дальше, откусывая небольшие кусочки фруктового льда.
Очень скоро они добрались до Обуховского сквера, откуда брал начало нужный им Сухаревский тупик. Здесь дорогу им неуклюже перебежал невысокого роста блаженный с плоским монгольским лицом и заведенными вверх глазами. Блаженный бормотал что-то быстро и неразборчиво, Ганцзалин разобрал только слово: «убили!». Он подумал, что явление безумца – дурная примета, но хозяину ничего не сказал, чтобы не огорчать без нужды.
Чем ближе они подходили к дому старинного егоринского приятеля, тем сосредоточеннее становился Нестор Васильевич.
– Волнуетесь? – покосился на него помощник.
– Нет, с чего ты взял? – удивился Загорский, а у самого меж тем легла между бровей напряженная морщина. Подумав, спросил: – Тебе не кажется, что мы как-то ужасно долго добираемся до цели? Как будто кто-то не хочет нас пускать…
Ганцзалин промолчал: он-то сразу знал, что надо было до конца ехать в пролетке, а хозяин зачем-то отпустил извозчика. Тряско, конечно, не без того, но все лучше, чем на своих двоих.
Наконец они добрались до дома, где жил штабс-ротмистр. Двор был совершенно пуст, только стояла неподалеку женщина в парандже, закрывающей лицо. Загорский спросил ее, здесь ли живет Сергей Иванович Беликов, женщина молча кивнула на дом.
Они вошли. Дверь беликовской квартиры оказалась обшарпанной и такого странного цвета, что менее решительный человек вряд ли бы даже осмелился в нее постучать. Однако Загорскому решимости хватало и на куда более рискованные предприятия. Он поставил чемодан на пол и постучал. Внутри все было тихо. Загорский подождал и стукнул сильнее. Неожиданно дверь медленно раскрылась сама собой.
Нестор Васильевич и Ганцзалин обменялись быстрым взглядами. Кивнув помощнику, чтобы оставался пока за порогом, Загорский осторожно вошел в комнату. Спустя пару секунд Ганцзалин услышал сдавленный вскрик.
Ганцзалин ворвался в комнату и окаменел. Под потолком, вывалив посиневший язык, качался на веревке удавленник…
Глава вторая. Московские гастролеры
Тело Беликова еще не остыло, но проводить реанимацию было поздно – веревка сломала шейный позвонок. Вытащив покойника из петли, они положили его на узенькую вдовью кровать, стоявшую здесь же, в углу комнаты.