62
Спешит друзей увидеть Бунин.
Пошёл с ним Нилус к Куровским.
Толпа вопила рядом с ними,
Зловещим рёвом, не людским.
Все, что-то громко восклицали,
Чего-то жаждала толпа.
Там, где еврейские кварталы,
Внезапно началась пальба.
Туда же, люди поспешили,
Продолжив возгласами путь.
От Куровских, друзья решили
И к Буковецким заглянуть.
То там, то здесь, уже стреляли —
Ходить по улицам нельзя.
У Буковецкого узнали,
Что грабят босяки базар.
Они сидели, как в осаде.
На улице же, за окном,
Творилось, что-то, вроде ада
И раздавался чей-то стон.
63
Одни бежали, а другие
За ними шли, стреляя в них.
Спешили спрятаться живые,
Но догоняя, били их.
Евреев, лавки разрушали,
Открыто грабили дома
И их товары забирали,
За что-то громко их кляня.
Повсюду крики, плач и стоны
Проклятья страшные слышны.
Всё это было недостойно,
Противно, мерзко для души.
Откуда эта злоба многих,
Соединённая в порыв
Толпы, сознанием убогим,
Вдруг прорвалась в жестокий взрыв?
Всё это, явно не от бога
Не дал бы, людям он пропасть.
Не зря, в тех страшных днях, тревога
За Русь, в поэте, родилась.
64
Ведь гибло то, чем восторгался
Поэт, то, чем он дорожил.
Он с первым поездом умчался
В Москву, которую любил.
Ноябрь весь и весь декабрь
В Москве жить Бунину пришлось.
Там воздвигали баррикады.
На каждой улице был пост.
Вооружённые дружины
Таились где-то, по углам.
И иногда, неудержимо
Стучали пулемёты там.
На Пресне зарево вздымалось —
Пылала фабрика вдали.
Снаряды пушек разрывались
Там, где и люди быть могли.
Но сколько было жертв, об этом
Никто, нигде не говорил.
Молчали дружно все газеты,
Видать им цензор запретил.
65
В Москве, в те дни с семьей, жил Горький.
Порой к ним Бунин, заходил.
На злобу дня, в беседах кротких,
Никто свой смысл не находил.
Что видел Горький в тех восстаньях,
Что Бунин? – трудно угадать.
Они как будто перестали,
В те дни друг друга понимать.
Конечно, можно и представить:
Один – за пролетариат.
Но трудно Бунина заставить
Идею Горького принять.
Ведь бунт бессмысленный народа
И не разумен, и жесток.
И Пушкин нам такой свободы
Желать, конечно же, не мог.
И всё же, как могли старались
Они те споры укротить.
Не зря, наверно, опасались,
Что могут дружбу погубить.