– Конечно. Что я могу сделать?
– Проберись в диспетчерский узел, и открой проход на пусковые палубы. Тогда я смогу осмотреть их.
– Понятно, – я зачем-то кивнул терминалу. – Я немедленно отправлюсь туда. Когда прибудет вагон?
– С минуты на минуту должен появиться… А, вот и он. Ну всё, я пошла. Пока отключу гарнитуру. А ты поспеши в диспетчерский узел. И береги себя, Колм.
Связь прервалась, и я снова остался в одиночестве. Вдалеке раздался резкий дребезжащий звук, который оборвался также внезапно, как и появился. Чудовище опять что-то отломало от корабля. Когда эхо затихло, я шагнул к двери и ухватился за край, чтобы открыть её. Дорога предстояла долгая.
В коридорах Орфея царило оживление. Люди сновали туда-сюда, тормозили на полдороге, чтобы переброситься парой фраз, а в циркуляре внутренней связи постоянно возникали всё новые и новые вводные. В голосах и взглядах чувствовалось лёгкое напряжение, свойственное предпрыжковым часам. Такие моменты всегда требовали предельного внимания от экипажа, ведь предстояло проложить маршрут длиной в парсеки, да так, чтобы он не окончился рядом с какой-нибудь звездой. К тому же просчёт в распределении напряжённостей на корпусе корабля или в работе систем грозил нешуточными проблемами.
Во всём этом бурлящем потоке я чувствовал себя лишь сторонним наблюдателем. От меня не требовалось ни производить сложных расчётов, ни настраивать оборудование, ни готовить системы. От меня, в принципе, вообще ничего не требовалось, кроме того, чтобы не путаться под ногами. Поэтому я, словно бесплотная тень, скользил по коридорам, неприметный за водоворотом сиюминутных дел.
Не зная, чем себя занять, я всё глубже и глубже уходил в витиеватые лабиринты отсеков Орфея. Потоки людей постепенно иссякали, и, в конце концов, я обнаружил, что нахожусь в полном одиночестве посреди одного из коридоров жилого модуля. Как оказалось, ноги завели меня слишком далеко от того места, где мне следовало бы быть к началу прыжка. До него оставалось совсем немного времени, и я развернулся, намереваясь вернуться на нижние ярусы.
Но уйти мне не позволил чей-то раздражённый голос, доносившийся из каюты в нескольких метрах от меня. Голос показался мне смутно знакомым, и, ведомый вспыхнувшим любопытством, я тихо приблизился к двери. Неразборчивое бормотание обрело чёткость, позволив мне распознать говорившего. Капитан Орфея явно спорил с кем-то на повышенных тонах.