ПОЛИНА. Я могу позволить тебе полюбиться со мной, но какой в этом смысл?
ДОСТОЕВСКИЙ. Да какая разница, если при этом мне даруется это святое ощущение завершенности, единения со всем, что окружает меня?
АННА. Все мужчины виновны за всех.
ДОСТОЕВСКИЙ. Жизнь – это азартная игра, в которую играют в зеркальном лабиринте, и нет ничего более странного и страшного, чем всматриваться в свое отражение в зеркале.
СТАРИК КАРАМАЗОВ. Ты – не мой сын. Ты вырос из плесени в бане.
ДОСТОЕВСКИЙ. Возлюбить ближнего своего, как себя, следуя завету Иисуса, невозможно. Добро и зло чудовищным образом перемешано в нас. Я – больной человек. Я – злобный человек. Любить меня не так-то легко.
(Грохот и паровозный гудок приближающегося поезда, потом звучит канкан из «Орфея в подземном мире/ Orpheus In The Underworld» и ТУРГЕНЕВ, вместе с ФЕДОСЬЕЙ и ГРУШЕНЬКОЙ по обе его стороны, пересекает сцену, танцуя канкан).
ТУРГЕНЕВ. Да, но сможете вы это сделать?
(Свет становится ярче, словно от прожектора приближающегося паровоза).
ДОСТОЕВСКИЙ. В этот последний момент, эта чрезвычайно обостряющаяся осознанность, это ясное ощущение собственного существования… За этот момент я готов отдать жизнь… Но потом за это приходится платить, человек платит за это, как платит за любовь, страданием и глубочайшим унижением, какое только можно себе представить.
(Поезд все ближе, музыка громче, свет ярче, луч прожектора надвигающегося паровоза направлен на ДОСТОЕВСКОГО).
МАРИЯ. Чтобы увидеть Господа, надобно ослепнуть.
ПОЛИНА. И смерть не повредит.
ДОСТОЕВСКИЙ. Но потом, после этой крайней необычности, этого чувства безграничного счастья, этой сверхъестественной уверенности, что время – иллюзия, что потом?
АННА. Семнадцать деревьев во дворе.
ДОСТОЕВСКИЙ. После этой радости приходит чудовищное.
(Отвратительный смех, потом дикие крики, словно душ в аду, свет красный, карусельные лошади бесовские).
СТАРИК КАРАМАЗОВ (кричит). А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! УБИЙЦА! УБИЙЦА! СТОЛОВЫЕ ЛОЖКИ! СТОЛОВЫЕ ЛОЖКИ!
(Звуки проходящего поезда, очень громкие, ДОСТОЕВСКИЙ содрогается и валится на землю, у него эпилептический припадок. Шум поезда стихает вдали, голоса смолкают, тени рулетки тают, остаются только завывания ветра).
ПОЛИНА. Черт съел луну.