– Вам кого?
Витковский обернулся и тут она его узнала.
– А, это вы. Я была уверена, что кто-нибудь придет. Присаживайтесь, – указала она на деревянную скамеечку без спинки, одиноко притулившуюся рядом с домом.
Витковский осторожно опустился на шаткую дощечку. Ольга осталась стоять, прислонившись к стене.
– Как вы поживаете? – неуверенно проговорил он, не зная, с чего начать.
– Неплохо, но вы ведь не тем пришли.
– Верно, Ольга, я… мы не понимаем… Короче говоря, мы хотели бы узнать, как вы здесь оказались.
– И только-то, – полуусмехнулась Смирнова. – Андрей говорил мне, что здесь отличное место и вы собираетесь или даже выкупили уже участок под застройку. Мне захотелось пожить в деревне, и я вспомнила его слова. А здесь действительно чудесно, Александр Христофорович. И я уверена, Андрюше бы тоже тут понравилось, если бы он был жив, – вздохнув, добавила она.
Авдеева ждала Ермолкина недолго – всего десять минут. Когда прокурор наконец появился, молодая журналистка уже лакомилась мороженым с вишневым сиропом.
– Прошу прощения, буркнул прокурор.
– Ну, что вы, лучезарно улыбнулась Авдеева. – Я понимаю, служба.
Покосившись в сторону соседей, Ермолкин счел за лучшее сделать вид, что не понял иронии. Он устроился поудобнее в фирменном кресле и, поколебавшись, заказал себе кофе за семьдесят копеек.
– Я вас слушаю, Олег Константинович, – отделяя ложечкой кусочек подтаявшего мороженого, обратилась к нему девушка серьезным, чуть ли не почтительным тоном.
– Я пригласил вас, Кира, потому что мне нужна помощь, – слегка хрипловато начал Ермолкин.
– В качестве представителя прессы, надеюсь?
– Ну уж точно не в качестве детектива, – отрезал прокурор и, слегка усмехнувшись, добавил:
– Кто вы там были, вице-Холмс?
– Вице-Ватсон. Спасибо, что повысили, Олег Константинович.
– Не за что. Надеюсь, вы помните печальные события прошлого лета? – переходя на серьезный тон, добавил Олег Константинович.
– Вы имеете ввиду убийства в Полянске?
– Да, но не только. В первую очередь я говорю о случаях браконьерства и о самоубийстве сержанта Куролесина в камере, точнее, так называемого самоубийства, с моей точки зрения. Обвинение в браконьерстве, Кира, отнюдь не повод лишать себя жизни.
Ложечка замерла на полпути.
«Однако, он прав», – подумала Авдеева, но ничего не сказала, ожидая продолжения.