.
Лилит презрительно фыркнула.
– Не нужны мне твои ци́гарки. Меня от одной вони тошнит. – Она брезгливо наморщила носик и выразительно отвернулась.
Климент беззвучно рассмеялся.
– Ты в своём репертуаре, девочка-кукла.
– Я не кукла, – проворчала Лилит, и лицо её было вполне серьёзным: аловатые губы плотно сжаты, обычно белое, как фарфор, лицо раскраснелось толи от холода, толи от гнева, а большие чёрные глаза метали молнии.
– Не кукла, – подтвердил Климент и протяжно хмыкнул. – А жаль. Тобой залюбоваться можно, когда молчишь. – И будто в подтверждение произнёс: – Ты очень красивая.
Лилит обомлела. Сказать, что у неё челюсть отпала – ничего не сказать. Уж от кого, а от Климента таких слов она не ожидала. Ещё и смотрит так тепло, но в тоже время изучающе.
Лилит стало не по себе. Ей было самодовольно приятно и одновременно жутко некомфортно. Захотелось скрыться под одеялом с головой, но она только ссутулилась сильнее и вжала голову в плечи.
Уже давно никто не называл её красивой. Само это понятие стало для неё чем-то размытым, туманными.
Пока Лилит таращилась на Климента, как на внеземное, странное и пугающее существо, он сложил окурок в серебряный портсигар и спрятал коробочку обратно за пазуху сюртука.
Он посмотрел на Лилит, насмешливо выгнув брови.
Черты лица у Климента резкие: острые скулы, острый подборок и нос. Но есть в нём и нечто приятное: тонкие, будто изогнутые в вечной насмешке, брови, таинственная полуулыбка, хитрый прищур.
Лилит и не заметила, когда их лица снова оказались на одном уровне. Губы к губам, глаза к глазам, ресницы к ресницам. У неё перехватило дыхание.
У Климента глаза светло-голубые, как полуденное небо, и смешливые морщинки в уголках. У Дая морщинка была меж бровей, а глаза серо-голубые, как штормовое небо. Какие же они разные.
Климент шарил взглядом по её лицу, как вор обычно шарит по карманам – быстро и цепко. Но не спешил сокращать последние миллиметры между ними.
Лилит стояла прямо и бесстрашно, хоть её и начинала бить волнительная дрожь.
Будь это Дай она бы отпустила едкую шуточку и смутила его. Но это Климент. И она, затаив дыхание, просто ждала, что будет дальше.
– В чём твой секрет? – шёпотом спросил он. В глазах его блестели два золотистых лукавых огонька.
– Какой из? – ухмыльнулась Лилит. – У женщин много секретов.