4.
Лилит ни слова из их разговора не поняла и переглянулась с Зеном, похоже, полностью солидарным с ней. Он наморщил лоб, словно попытался что-то вспомнить и выдал:
– Она не замужем.
Лилит хлопнула себя по лбу.
– Так вот почему она с ним заигрывает!
Франческа вспыхнула, вмиг растеряв всю спесь.
– Вы думат, я вас нэ понэмать?!– воскликнула она, стиснув в кулаках подол платья, и подскочила. Лилит перетрухнула, вжалась в спинку кресла.
Вдруг эта взбалмошная тётка на неё сейчас набросится? Лицо её так и пылало от ярости, а жёлтые глаза метали молнии.
– Наша гостья, Лилит, прекрасно поняла каждое твоё слово, – снисходительно объяснил Климент, а Франческа рассержено плюхнулась на кушетку. – Она знает алнаирский. Неплохо знает, но не говорит на нём.
«Из принципа» – сталось за кадром.
– Тогда почему ты говорил с ней на?.. – начала возмущённо шептать Лилит и осеклась под его насмешливым взглядом.
– Неприлично переговариваться между собой на языке, которым гостья в совершенстве не владеет.
«Заканчивай трепаться» – по его тону поняла Лилит и возмущённо захлопнула рот.
– А я уже, значит, не гостья, – пробурчала под нос. Поджала губы и отвернулась к окну.
Климент и Франческа ещё долго о чём-то говорили. Всё чаще раздавался её кокетливый смех, пока однообразные городские пейзажи за окном не сменило синее море, чудесно переливающееся в лучах полуденного солнца.
Лилит снова залюбовалась живописными картинами неба и моря с небольшой скальной возвышенности. Вдалеке, в доках, уже стали различимы корабли с разноцветными флагами и знамёнами.
«Международные рейсы» – догадалась девчонка. Но, заметив уже знакомое знамя Алнаира, помрачнела. Вспомнила дымчатую макушку Дая, грустные серо-голубые глаза, глядящие с упрёком.
– …так что, ты поняла, Лилит? – спросил Климент, но до адресата дошли только последние обрывки фразы.
– Что поняла? – невинно захлопала глазами Лилит.
В карете воцарилось молчание, было слышно, как скрипят по гравию колёса и фыркают кони. Зен сочувственно посмотрел на неё, Франческа выразительно игнорировала, Климент наигранно тяжело вздохнул.
– Ты совсем меня не слушаешь, – пожурил он тоном заботливого, снисходительного папаши. – А ведь я говорил с тобой почти пять минут, – он коротко постучал пальцем по циферблату наручных часов. – А теперь всё заново объяснять? Эх, Лилит-Лилит, – неодобрительно покачал головой.