Конечно, Антон пропал.
После всей этой откровенности, влажных простыней, щемящей боли внизу живота и его тихого: «Тссс, потерпи», после того, как гладил меня по волосам и двигался плавно, целуя и сдавленно дыша, он пропал.
Было больно, но я знала, что так может быть. К счастью, началась сессия, и у веселых студентов не осталось много времени на пересуды. Я знала, что скоро поеду к маме в Угорье. А осенью все забудется. И все забудут.
Звонить и писать сама не стала. Он отвез меня в общагу, буднично поцеловал в щеку. К вечеру, не ожидая ничего хорошего, я отправила сообщение:
«Как дела? Ты где?»
«Все ок, еду к Димону»
«А почему не писал?»
«А должен был?»
Я трясущимися руками набрала «Нет» и решила больше никогда ему не писать. С ужасом ждала «этих» дней, боясь, как бы не пришлось расплачиваться за свою слабость. Считала дни, с нетерпением ожидая ноющей боли внизу живота. Обнаружив алое пятно на белье, выдохнула. Полетели недели. Тогда в мою жизнь вернулся истфаковец Олег. Я тосковала по Антону, по его запаху, рукам, шуткам. По футболке, которую смущенно натянула на обнаженное тело после нашей последней встречи. Я чувствовала себя особенной с ним. Восхищалась собой, когда он был рядом.
Но я также знала, что этого не вернуть. Наверное, поэтому позволила Олегу проводить себя до общежития после похода на фестивальное кино с друзьями. Захотелось почувствовать снова мужское внимание, хотя это был самообман.
Мы шли, болтая, после дождя пахло мокрым асфальтом. Я вдыхала всей грудью аромат, и вдруг подумала, что все не так плохо. Я ведь не дура и знаю, что к чему. Я сама так решила, а не он за меня. Олег смотрел пристально, смущался, очень хотел понравиться. Не обязательно быть с ним, главное, просто поймать момент. Так говорила Настя. Ей я честно рассказала все как есть. И на минуту показалось, что в глазах подруги увидела восхищение вместо непонимания. Что не поволоклась за ним, не унижалась и если и страдала, то не подавая виду.
Держала голову высоко. Как учила мать. Всегда.
«Не будь тряпкой», – говорила она