Помню, как ждали его дети. За эти долгие месяцы я вырабатывала в себе терпение, которое мне потребуется потом.
Ироко не пришлось долго ждать: стоило мне захотеть собаку, как желание исполнилось. В придачу к той радости, с которой я покупала тысячу нужных и ненужных вещей, как перед рождением Пауло и Клаудио.
То же счастье? Нет. Это абсолютное счастье, счастье, лишенное тревоги, связанной с рождением ребенка.
Только что умер Ироко.
– Мама, а ты помнишь? – спросил меня Пауло, как будто смерть Ироко вызвала у меня потерю памяти. – Помнишь, как мы поехали за Ироко и впервые его увидели. Шел сильный дождь, а вы с папой в который раз спорили, какой дорогой ехать. Питомник напоминал черный остров Тентена, замок на вершине скалы. У входа охранники исполняли обязанности заводчиков. Они говорили на непонятном фламандском наречии, а их дочь переводила нам на французский. Нам принесли двух трехмесячных щенков. За ними пришел шестимесячный щенок-увалень с красным платком на шее. – Этого никто не хочет, – сказала девушка, – у него небольшое пятно на морде.
«Этот» стал приставать к Пауло.
– Его зовут Иурикан.
– По-французски, – Ироко, – уточнила девушка.
Надо было выцарапать Ироко из когтей этих Тенардье.
Тебя выбрал не твой маленький хозяин, это ты, Ироко, выбрал своего маленького хозяина: ты подошел к Пауло.
Вы с Пауло были как два магнита. Вы впились глазами друг в друга.
Настоящая любовь с первого взгляда.
Вернер считал, что если Ироко не вычесывать, то он станет себя вылизывать, наглотается шерсти, которая образует комок в горле, и задохнется. Я никогда в это не верила, и поэтому Ироко вычесывал ваш отец, часто, очень часто.
После каждого сеанса я прятала щетку…
В конце концов, дом стал похож на магазин собачих щеток.
Вернер садился на пол, что придавало ему весьма необычный вид, и долго вычесывал Ироко. Он массировал его в полном смысле этого слова.
После смерти Вернера Пауло, который раньше уже вычесывал Ироко, взял это на себя. Очевидно потому, что я этого делать не буду.
Начесав огромную кучу волос, Пауло сжимал ее в ладони и звал меня, разжимая ладонь, чтобы показать, как маленький комочек шерсти магически превращается в громадную гору.
Пауло любил вычесывать Ироко, а я любила смотреть, как Пауло вычесывает Ироко.