– Нездоровый энтузиазм иссяк? – уточнил Горе, снисходительно глядя на него.
Егор тяжело вздохнул.
– По-моему ты должен быть расстроен, что у меня ничего не вышло.
– Я и расстроен, просто уже привык к этому чувству разочарования, – фыркнул импотент-страдалец, – Продолжение будет или ты сбежишь?
– Будет, – Егор встал, – давай на живот, а я за смазкой сгоняю в ванную. Ты кстати в туалет не хочешь? Ну чисто чтобы никаких инцидентов в процессе.
– Расслабься, я процесс изучил подробно. И даже клизму сделал и задницу смазал. Тебе остается только вставить.
"Я тоже смазал, – горестно подумал Егор, – кто бы мне вставил?"
– Смазка лишней не будет, – авторитетно заявил он, и тут же испортил все впечатление, добавив: – Ты меня точно не прикончишь, если тебе не понравится? Может я тебе руки свяжу?
– Мальчик любит играть в игры? – Горе расхохотался. – Нет уж. Не на первом свидании. Не убью я тебя. Дуй за смазкой.
И Егору ничего не оставалось, как пойти в ванну.
Пока Егор бегал за дополнительной смазкой, Виктор пытался заставить себя лечь задом кверху. Все в нем сопротивлялось этой мысли. То есть чисто теоретически он уже почти созрел. Сколько можно бояться траха, пусть и в задницу? Тем более, кажется, парень боится действа гораздо сильнее, чем он. Надо же, любит в пассиве, неужели простата и правда волшебное место, ради которого можно такими вещами заниматься?
Но вот выставить беззащитные тылы, Горелов ну никак не мог. Вернувшийся Егор так и застал его стоящим у кровати.
– В чем дело? – спросил он. – Ты что, передумал?
– Не могу, – вздохнул Виктор. – Хочу и не хочу одновременно. Бля… ломаюсь, прям как баба.
– Это нормально, – попытался успокоить его Егор. Виктор отметил про себя, что видимо эта фраза пользуется у геев особой популярностью, Леха в клубе твердил то же самое. – Давай я свет приглушу, мы только ночник оставим. А потом ты ляжешь на спину.
"Извращенец, – мысленно клял себя Егор, – во что ты ввязываешься? Зачем тебе это надо?"
Горелов посмотрел на пацана с подозрением, но на спину все же лег. Егор выключил свет, оставив только новомодную подсветку у кровати. Комната погрузилась в интимный полумрак.
Горе в этом полумраке казался особенно крупным и опасным. И, что скрывать, желанным. Вот угораздило же его быть таким похожим на идеал Егора.