На лбу у Ханьила выступила испарина. Он нервно заулыбался.
– Знаю я, чего ты добиваешься… – сказал он сквозь зубы. – Посмотрю вниз, голова закружится, и я не удержусь. Так?
– Можно и так. А можно и эдак! – девочка с силой топнула по стволу.
Он опасно пошатнулся. Наблюдатели встрепенулись, но их в который раз постигло разочарование – удержались оба.
– Глупая! – гаркнул Ханьил. – Оба упадем!
– Ха! – воскликнула Юла. – Я упаду, если сама захочу. А тобой отобедает сюллюкюн7!
– Сюллюкюны не едят людей. Разве что маленьких девчонок!
– Ах ты!..
Знакомый голос окликнул ее. Юла подняла глаза на берег – оттуда махал ей Лачил. То ли от неожиданности, то ли от того, что Ханьил воспользовался ее замешательством и поставил ей подножку, девочка с криком и плеском полетела в воду, что тут же было встречено радостными возгласами мальчишек. Они торжественно поздравляли победителя, выкрикивая: «Ханьил – великий воин!» – а Юла изо всех сил гребла к берегу. Ее одежда сразу же отяжелела от воды и начала тянуть ее ко дну. Лачил, зная, что течение в этом месте реки было слабым, а дно неглубоким, не проявлял никакого беспокойства. Глядя на Юлу, вспоминал, как учил ее плавать. Стрелять из лука. Сооружать ловушки. Читать следы. Ездить на учахе и нартах. Много чему еще… Позабыл только привить ей любовь к ягушкам и украшениям. Лачил подозревал, что Забуль сердилась на него именно поэтому.
Охваченная неожиданной радостью, Юла, не помня себя, мчалась по траве, хлюпая торбасами8, полными воды.
– Дед! – вскрикнула она.
Подбежав к Лачилу, она крепко обняла его и заразила своим звонким смехом. Взъерошенная, в промокшей насквозь одежде, перемазанная илом и водорослями, она взглянула на него снизу вверх с озорной улыбкой. Нет, Юла ничуть не изменилась с тех пор, как он ушел на охоту. Вот и хорошо…
– Что это у тебя? – спросила она, указывая на венок, который он в спешке забыл снять.
Лачил вспомнил о том, что ему рассказала Забуль.
– Забуль… – начал он, и улыбка сразу сошла с лица Юлы, – сказала мне, что сегодня ты уже успела подраться с ее мальчиком.
– Мы помирились! Почти. А еще, он первым начал.
Ее лицо приобрело то серьезное выражение, от которого взрослым отчего-то становится стыдно, когда они сомневаются в детской искренности.
– Ну же, ну же, – затрепетала она в нетерпении, – быстрее расскажи, сколько зверей ты убил на охоте!