Игла вонзилась в ягодицу почти безболезненно.
– Сейчас вам принесут завтрак. Зайду к вам позже с капельницей.
В глубине души Мирон хотел бы прочувствовать то, затерянное где-то далеко в юности, чувство влюблённости. Волнение, смущение, потеющие ладони, учащённое биение пульса. Обволакивающую теплом нежность. Трепетное желание оберегать и заботиться. Он давно не ощущал чего-то даже близко по отношению к противоположному полу.
Горячие точки, девушка из сна, работа, подразумевающая поиск двойного дна в каждой женщине. Принял грусть по забытой любви за банальное осознание одиночества в стенах клиники. Дотянулся до пульта и включил телевизор ‒ идеальный метод отправить мозг на отдых.
Анна и Мирон не осознавали, что их жизнь, после столкновения уже не может быть прежней. Они держались за устоявшиеся привычки и мировоззрения, не допуская мысли о возможности раскрыться навстречу живым эмоциям. Удобно не впускать в душу всего того, что противоречит обыденности.
Он ‒ в палате клиники, она частично обездвиженная, но не сдаются. Что может быть слаще слепого упрямства? Сколько энергии. Сколько потенциала! Такие уверенные в себе и одновременно беспомощные перед волной предназначения.
Пётр Сергеевич возник в палате Мирона так же неожиданно, как участковый в квартире Ани. Мирон, со всеми своими сложностями и анализами ситуации, для него являлся ребёнком.
– Ничего не хочешь мне рассказать? ― выключив телевизор, строго спросил Апостол.
– Она опасна и не стоит ей давать возможность просыпаться! ― категорично заключил Мирон.
– Обоснуй! ― Апостол, повесив пиджак на спинку пластикового стула, сел напротив своего сотрудника.
– После нашего с вами разговора, я пошёл проверить возможность внедрения и проанализировать степень инициации. Ни одна из моих схем, прорисованных на бумаге, как план операции, не сработала. Отсюда вывод: она скидывала меня с хвоста, понимая, что на неё объявлена охота. После того, как я приблизился достаточно близко к логову, энергия у меня была откачана, произошёл откат в памяти до триггера. С затиранием результатов терапии и самоконтроля.
– Имеет место быть, ничего не расскажешь больше? ― Апостол подошёл к окну.
– О чём? ― Мирон сосредоточенно вглядывался в начальника.
– Детали. Мне нужны детали. То, что ты надумал в своей голове ‒ не факты.