Голова выпотрошенного, нахлобученного на плиту гота рывками моталась из стороны в сторону. Дьявольской белизной мелькал посмертный оскал. Разлетались кровавые брызги.
Великан сдвинулся с места. Заскрипел кожаный плащ. Послышалось низкое, зычное дыхание. Повеяло трупным смрадом.
Тощего обильно вырвало.
Антон отшвырнул бесполезный фонарь, развернулся и бросился прочь.
Не сделал он и двух шагов, как увяз. Ноги превратились в деревянные колодки, перестали слушаться. Вместо того чтобы бежать, пусть и медленно, он топтался на месте. Так бывает во сне, когда пытаешься удрать – и не получается; и просыпаешься в липком поту.
Только Антон не мог проснуться. Потому что все это происходило наяву.
Медленно, словно муха в банке с вязким вареньем, он повернулся. Повернулся, чтобы увидеть, как Сторож, держа в одной руке закопченную керосинку со стервозно повизгивающей проволочной ручкой, выпростал из другого рукава плаща пучок щупалец и потрошит готку. Одни щупальца связали ее по рукам и ногам, другие острыми концами вонзились в тело, остальные методично выматывали кишки. Формой образовавшийся клубок напоминал щедрую порцию розовой сахарной ваты на палочке.
Не в силах пошевелиться, Антон целую вечность созерцал чудовищную картину.
Покончив с девкой, Сторож повернулся к тощему, который толокся коленями в грязи, хныкал и молил о пощаде. Щупальце метнулось молнией, острым концом пронзило парню шею, с хрустом перешибло позвоночник.
– Главное – не бояться, – лепетал волосатик, стоявший здесь же, рядом, дрожа. – Главное – не бояться… Главное – не бояться…
Надрываясь и кряхтя, он поднял двумя руками кусок могильной плиты. Поросший осклизлым мхом камень выскользнул из рук, сорвал пацану ногти. Тот взвизгнул. От резкой боли его страх отступил. Он снова подхватил кусок плиты – на этот раз легко, словно пустой мешок. Выкрикнул дурным фальцетом: «Я тебя не боюсь!» – и бросил в подоспевшего Сторожа.
Щупальце ловко перехватило обломок и с влажным арбузным треском размозжило им голову волосатика. Тот рухнул навзничь и обмяк.
Извивающийся тугой отросток убрался обратно в рукав.
Антон стоял столбом. Ноги пустили корни глубоко в землю. Великан медленно повернулся к нему. Под низко надвинутой фуражкой сверкнул мертвенный свет, похожий на холодное свечение звезд в безоблачную зимнюю ночь. Огонек керосиновой лампы, словно беснующийся демон, выписывал замысловатые пируэты среди останков древних могил.