– Опять старое кладбище… – едва слышно пролепетал патлач, вытирая мокрое лицо.
В тускнеющем – батарейки доживали последние минуты – луче фонаря показался зачехленный человеческим телом памятник. Голова мертвого гота уже не свешивалась набок. Она застыла в вертикальном положении. Белки закатившихся глаз уставились на гостей.
Позади, в неверном свете окошка глинобитной хатки, утесом возвышалась фигура в длинном плаще и фуражке.
Антон развернулся, бросился прочь. Готы – следом.
Дряблые мышцы взвыли волком. Головокружение… тошнота… хрипы…
Заросли, кочки, коряги, лужи…
Противоположный склон. Предательски скользкая глина…
Кладбище – свое.
Антон останавливается.
Готы тоже останавливаются.
– Оно не хочет нас отпускать, – сказала девка дрожащим от подступивших слез голосом. – Водит за нос, не дает уйти.
– Давайте вот этой дорогой попробуем, – предложил патлатый. – Тут пешком минут пять до гаражей, добежим быстро. Дальше в поселок вырулим.
Внизу, под склоном, послышались чавкающие глинистой хлябью тяжелые шаги.
Они бежали пару минут. У Антона перед глазами пульсировала кровавая пелена. Сердце колотилось. Как бы в больничку не угодить после такого марафона…
Один из новейших секторов кладбища. Много свежих могил с еще не убранными пластиковыми венками. Яркие, причудливо переплетенные искусственные цветы, расписные черные ленты. Неопрятная помойка у обочины. Отсыревший мусор свален в кучу, которая, словно противотанковый еж, ощетинилась торчащими в разные стороны крестами-времянками.
Фонарь предательски мигал, готовясь вот-вот погаснуть окончательно.
Впереди показались похожие на монструозных глистов вереницы гаражей.
У Антона паника и страх уступили место облегчению.
Четверо нырнули в один из проходов между гаражами и понеслись по лабиринту.
Поворот…
Поворот…
Поворот…
Чтобы не заблудиться, всегда направо…
– Стоп! – крикнул волосатик. – Мы тут уже были. Я видел эти номера.
– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – возопил тощий, согнулся пополам и схватился за голову, выжимая из волос ручьи холодной дождевой воды.
– Давайте в другую сторону, – скомандовал Антон, и они повернули налево.
Они ожидали увидеть еще гаражи. Гаражи, гаражи, гаражи…
Но их приняло в свои смертельные объятия старое кладбище.
Фонарь погас, но участок освещался подрагивающим светом керосиновой лампы, которую Сторож держал в приподнятой руке, облаченной в черную перчатку. На нем был длинный коричневый плащ, сшитый из лоскутов кожи. В отсветах керосинки зловеще поблескивал козырек форменной фуражки, соприкасавшейся с поднятым воротом плаща. Сторож был раза в полтора выше среднего человеческого роста.