– Кто? – последовал вопрос.
– Сер… сын твой, кто еще! – Назвать ребенка по имени не повернулся язык.
Таня нехотя откинула одеяло, сладко потянулась под аккомпанемент стука. Неспешно подошла к кроватке. Взяла сынишку на руки, обнажила одну грудь. Малыш жадно присосался, принялся сочно, с похрюкиванием чавкать.
Леонид отвернулся, накрыл голову подушкой.
Во второй раз он проснулся под утро, часа за полтора до звонка будильника. Черная звенящая тишина навалилась мешком. Спросонья ему померещилось, будто кто-то невидимый склонился над ним и хрипло, неразборчиво бубнит. В черепную коробку словно проникли чьи-то холодные пальцы, ощупывали полужидкую мякоть мозга.
С трудом поднявшись по будильнику, он пошел в ванную, кое-как привел себя в порядок. Вид у него был помятый, как после бурной вечеринки. Под глазами набрякли солидные мешки.
«Надо бы взять отгул на пару дней…»
Таня спала. Он прикрыл дверь в комнату, а сам отправился в кухню состряпать себе нехитрый завтрак из двух яиц, хлеба и кофе.
Кусок не лез в горло. Еда горчила, вызывала тошноту.
Хлопнула дверь, по полу зашаркали тапки. Танин несдержанный зевок перешел в раскатистую отрыжку.
Пальцы Леонида выпустили вилку. Она тяжело клацнула о тарелку.
Супруга заглянула в кухню – просунула голову в дверную щель.
– Как малыш? – спросил Леня, повернувшись к ней. Он по-прежнему не мог заставить себя назвать сына по имени.
Жена лупала глазами. За ночь ее лицо заметно изменилось: щеки впали, кожа посерела, вокруг глаз образовались коричневатые круги. А на верхней губе…
…усы?!
Нет, не то чтобы настоящие, как у мужика. Лишь тонкая полоска пушка. Но черная и потому хорошо заметная.
Леонид поперхнулся куском яичницы.
Уходя в офис, он заглянул в комнату попрощаться. Дверь была приоткрыта. Таня стояла у окна, держа на руках ребенка, одетого в ядовито-красные колготки и распашонку – одежку, которую они купили на будущее, когда ребеночек подрастет.
Их шестнадцатиэтажку возвели на самом краю города. С пятнадцатого этажа, где поселилась молодая семья, открывался вид на болотистую равнину. Далеко впереди зеленела полоска хвойного леса, а на горизонте в ясную погоду живописно пылал закат.
Леонид подошел к двери так тихо, что Таня не услышала.
– Ты только погляди, дитятко, какой нонче седой туман в еланях! – приговаривала она.