Еланях?! Дитятко?!
Младенчик осторожно повернул лысенькую головку на толстой шейке. Но не к окошку, а в противоположную сторону. Пронзил отца взглядом, словно ржавым шилом.
Тот отпрянул от двери.
Губки Сереженьки растянулись до ушей, обнажив два ряда побитых застарелым кариесом, по-акульи острых зубов.
Леонид ринулся прочь из дома.
Гудки. Гудки. Гудки. Длинные. Издевательски долгие.
– Оп-па! Ленчик! Сколько лет сколько зим!
– Привет, Егорка. Я по делу…
– Сын-то у тебя родился наконец?
– Родился. Вчера выписали…
– Поздравляю, братишка, рад за тебя, – слукавил Егор. – Тыщу лет не виделись. Когда будем обмывать пополне…
– Егор, я за помощью! У меня проблемы!
– Что стряслось?
– Тут какая-то чертовщина. Ты, наверное, не поверишь. В общем… даже не знаю, как объяснить…
– Да уж попытайся как-нибудь.
– У меня дома стало опасно. И это как-то связано с нашей летней поездкой в Житную Поляну. Обязательно все расскажу, но не по телефону. Нужно сесть в спокойной обстановке, выпить, потрындеть. Ты ведь один живешь… Вот я и хотел попросить приютить меня на пару деньков, пока буду подыскивать съемную хату.
– Ну… не вопрос. Конечно. Когда ждать?
– Часа через два. Только вышел из офиса. Заберу из дома паспорт и шмотки кое-какие. И пса захвачу.
С порога его обдало запахом гари. В квартире по воздуху вальяжно дрейфовали тонкие слои сизого дыма.
Навстречу вышла Таня, держа в руке блюдце с черным дымящимся комком.
– А я котлетки готовлю! – возвестила она, по-детски гордая собой. – Ну-ка, попробуй! – Она перегородила мужу проход, взяла двумя пальцами «котлетку», поднесла к его рту.
Он отклонился, непроизвольно поморщился.
– НЕТ, ПОПРОБУЙ! – потребовала она и сунула черный ком ему в губы.
Пришлось открыть рот, откусить кусок. На зубах захрустели угли.
– Ну как, вкуснятина, да?! – Ее лицо лучилось нездоровым восторгом. – ДА?!
– Умгу, – промычал Леня, вымучив из себя улыбку.
– Приходи за стол. Руки помыть не забудь. – С этими словами она исчезла в кухне, закрыв за собой дверь.
Под толстой сгоревшей коркой оказались не то сухожилия, не то еще какая резиноподобная дрянь, которую невозможно было прожевать. С волосками. И кусочком хряща. Леня сплюнул горелую мерзость за порог.
Сама жри свои котлетки!
Он оставил дверь в квартиру приоткрытой, чтобы потом быстро и тихо выскользнуть. Вихрем влетел в комнату. Детская кроватка пустовала. Выходит, Таня забрала кроху с собой в кухню. Тем лучше. Чувствовать на себе этот пронизывающий взгляд – сущая пытка.