Пятый забит древними препаратами. Открывали его только когда делали опись имущества Ордена. Содержание первого и второго всё время менялось, третий и четвёртый обычно стояли пустые.
Деметреш подошёл к третьей двери, открыл её одним толчком. Холод, темнота, всё тот же Лунный свет.
Два каменных стола. На одном из них – укрытое тканью тело.
Переводя дух, уже всё-таки успокоенный Деметреш подошел к столу.
Стыдно старшему брату Ордена шарахаться от собственной тени, словно баба…
Деметреш отдернул покров с покойника. Перед ним лежал мертвый стражник.
В глазах ещё блестел ужас, кровь на разорванном горле не успела стянуться. Только что…
Конечно, стражников было двое.
Капля крови упала с потолка и шлепнулась на камень стола.
Деметреш медленно поднял голову и увидел всё того же проклятого циркача, преспокойно лежащего на потолке, как если бы под ним был пол. Он улыбался, и с его зубов капала кровь. Следующая капля упала прямо на лоб Деметрешу. Тот спешно утер её.
Циркач перекатился в сторону по потолку, оттолкнулся и, сделав в воздухе сальто, приземлился на пол. Легко подскочив, сел на край свободного стола и стал, все так же улыбаясь, растягивать завязки на вороте, а затем на груди своей облегающей куртки. Он раскрыл ее как кожуру, как скорлупу стручка, и бархатное сердце словно отвернулось в сторону.
– Теперь я кажусь тебе более желанным? Я решил, что нам обоим стоит восстановить свои силы, старший брат…
Да, жар самой жизни теперь бежал по телу мальчишки, стекал по его шее, бился в груди, там, за разошедшийся кожурой куртки…
– Что ты медлишь? Ты не убьешь меня, даже если очень захочешь…
Деметреш подошел, дрожащей рукой поставил канделябр на край стола, словно припечатав. Он приблизил лицо к шее мальчишки и почувствовал, как его кожи коснулся жар. Что же дальше? У Деметреша ведь не было клыков. Они так и не выросли, хотя часто болели. Он и эту боль принимал как данность.
Что если они появятся сами, в процессе укуса?
Деметереш склонился к шее юноши, потом схватился зубами за кожу. Нет, клыки были обычными, тупыми. Человеческими.
Циркач тихонько засмеялся. Ему было щекотно.
Деметереш отпрянул от него, поглядел гневно и изумлённо. Тому сделалось еще смешнее. Он зажал свой окровавленный рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос.
Деметреш почувствовал, что его охватывает ярость. И боль. Боль в желудке, в висках, в зубах…