Над Родиной, над бездной - страница 3

Шрифт
Интервал
Я византийский доходяга,
Космополит и патриот.
Рука невидимая рынка
Определяет жизнь мою.
Мой завтрак – бледная сардинка,
Обед – поэзия в раю.
Хожу голодный и свободный,
Цепями ржавыми звеня,
И Константин Багрянородный
Как брата чествует меня.

Слова

За слова, бывает, платят кровью.
Впрочем, не «бывает», а всегда.
Я себе, как барскому сословью,
Задолжал и чести, и стыда.
От себя не скроешься в тумане,
Не уйдёшь от собственных теней:
Тащат, как монголы, на аркане
По степям, по остриям камней…
Хоть обсыпься пеплом или прахом,
А как глянешь в чистый водоём —
Там лицо, изрезанное страхом,
Чёрный зрак, пробитый копиём…
2015

Страх

Лунный свет острей ножа
В государстве мрака.
В этом мире госпожа —
Чёрная собака.
В этом мире нет очей,
Здесь не любят зрячих.
Мы с повязками ночей
На руках у мачех.
Нас несут они гуськом
В ельник за рекою.
Удавить – кого платком,
А кого рукою.
И не вырваться никак
Из холщовых связок.
Не отбиться от собак
Из паскудных сказок.
Что ж, неси меня, неси,
Мачеха-дорожка.
Крикну: «Господи, спаси!» —
И спасусь немножко.

Приют

Сергею Голышеву, другу и художнику

Приют земной – нора и яма,
Ноябрь под мёртвой головой.
Зачем же я родился, мама,
Зачем остался я живой?!
Сто раз упал, ломая рёбра,
Растратил молодость на смех
И ржавый нож точил недобро
Для самой страшной из утех.
Всё усмехался, зло и криво,
Не уповал на суд и рок
И непременно ждал разрыва
Со всем, что сам не уберёг.
Но, даже падая с карнизов,
Шагая в заревах огня,
Я принимал судьбу как вызов,
Как крест, врастающий в меня.
И может быть, средь чёрной лени,
Пройдя негожие места,
Для Бога я хранил колени,
Для Чаши я хранил уста…

Мир не так уж тёмен

Мир не так уж тёмен, как казалось…
Ночь не смерть, усердствует свеча.
Сединою выстрадана жалость
На висках пропойцы-палача.
Женщина моя на всё готова,
Дом стоит, стихает снегопад;
И посредством истинного слова,
Как всегда, преобразился гад.
Этот мир уж очень, очень светел,
Не видать звезды или огня —
Я боюсь, что ангел не заметил
Вот такого
светлого
меня…
Мир не тёмен, тьма внутри и сбоку,
Посвети мне, я сойду во тьму.
Шаткие ступени – это к Богу,
И обледеневшие – к Нему.
Я сойду – там свет уже не нужен,
Ты свети, а я иду, иду,
Падаю, лечу, обезоружен
И подхвачен прямо на ходу…

Ты и я

Светлане

Мы познакомились в котельной,
где я служил как истопник,
и труд мой был почти бесцельный —
к такому я давно привык.
Следующая страница