Матвей пробежал сквозь залы музея. И вот оно – чудо, о котором мечталось эти нескончаемо долгие дни! Сегодня, при низкой облачности в окне, Ревмира была другой, немного печальной, будто неуловимая досада от дождливой погоды отметилась на ее лице. Девушка по-прежнему стояла в дурманящем воображение Матвея розовом платье рядом с желтыми розами и смотрела за окно, в то, свое, солнечное утро. Как же она могла там, в своем полном солнца мире, почувствовать сегодняшний ливень и расползавшуюся под ударами Мотиных ног глинистую землю? А ведь почувствовала, раз Матвей уловил оттенок грусти на ее лице.
Прикосновение руки к спине заставило Мотю вздрогнуть и обернуться.
– Ты что же, решил старуху обмануть? Сказал ведь – на минутку, а сам… Все, давай назад, – кассирша махнула рукой в направлении двери.
Матвей снова повернулся к Ревмире, улыбнулся девушке одними глазами и, пятясь, отступил к двери. Уже на выходе из музея до него долетели слова кассирши:
– Что, присушила тебя девка? Хорошо художник ее нарисовал, с чувством. С вашей стройки экскурсия ведь была на майские, моя сменщица рассказывала. Вот тебе и надо было с экскурсией приехать, вдоволь бы рассмотрел.
– А я был тогда, – еле слышно пробормотал Мотя.
– Был? – переспросила женщина. – А сейчас, значит, из самого этого вашего Соцгорода пешим притопал?
– Мы сейчас на трассе работаем около Липовки, электролинию строим.
– У Липовки? Так это, почитай, возле Холминска будет. И ты оттуда пешим? – в голосе кассирши смешались удивление и восхищение.
– До свидания, пора мне назад, – попрощался Матвей и открыл дверь.
– Погодь, парень. Как хоть кличут тебя? – догнал его вопрос кассирши.
– Матвеем зовут, – не оборачиваясь, ответил Зарубин, придержал рукой грозившую со стуком захлопнуться дверь и побрел в направлении большака на Холминск.
Большак начал островками подсыхать от задувшего с востока ветра. Мотька зябко поежился плечами, но зато посвежевший воздух придал бодрости. А главное, он наконец-то увиделся с Ревмирой! И пусть свидание было таким кратким, душа все равно пела.
На обратном пути Зарубину повезло. По большаку ехала телега, запряженная недовольно фыркающим худым жеребцом. Хозяин, мужик в засаленном картузе, сначала не отреагировал на просьбу Матвея подвезти до поворота на Липовку, но, заметив вытащенную Мотей из кармана денежку, тут же проявил энтузиазм. В итоге Зарубин с комфортом прокатился не только до поворота, а почти до места размещения лагеря, лишь последний участок с полкилометра проделал пешком напрямки через поле.