- Да, спаси Гермиону, если
сможешь.
- Кусай!
Дракошка притянула наши головы к
своим бокам. Мелкая и удивительно сильная.
- Что?
- КУСАЙ! – перейдя на драконрык,
проорала Иррур.
Сомкнув челюсти, я перекусил её
пополам. Какая у неё удивительно сладкая кровь! Пискнув, Иррур
умерла, ярко красный ручеек излился в приоткрытый рот Гермионы,
девочка судорожно сглотнула. Шаровая молния драконьей магии
разделилась на две части. Громадный грейпфрут погрузился в грудь
Гермионы, маленький апельсинчик впитался в мою кожу в районе
переносицы. Чуть глаза навечно в кучу не съехались.
Прости моя хорошая, что я решил за
тебя и лишил права выбора. Прости. Нас накрыло холодное северное
сияние. Продержавшись секунд десять, оно медленно погасло. Обмен
совершён, магия признала долг жизни закрытым.
Возле дамы в саване возникла
призрачная фигура дракона. Скинув капюшон, призрак Смерти обнял
крылатого хищника за могучую шею, укоризненно погрозил мне пальцем
и растаял утренним туманом вместе с нежданной и негаданной
добычей.
Оглушительно затрещали дрова в
камине, неуловимо повеяло теплом. Арктическая стужа отступила на
шаг-другой.
- Гарольд! – от мощного удара
деревянные створки дверей рассыпались в труху. В гостиную с
палочкой наперевес, в ночной рубашке в тапках на босую ногу
ворвалась растрёпанная крёстная. За её спиной угадывались
расплывчатые тени остальных жильцов имения. – Гарольд?
Гермиона?
Смутно представляю, что в тот миг
думала Вальпурга, эмпатия на тот момент словно перегорела или
вымерзла до основания, не давая никакого отклика абсолютно, хотя
предположить могу. Ничего хорошего. Представьте, чтобы вы подумали:
залитые кровью дети в порванной одежде, у молодого человека через
прореху сорочки на спине видна свежезарубцованная рана, такая же на
груди у девушки. Гора снега в которой они лежат ибо после ухода
Миледи ноги мои подогнулись и мы без сил рухнули в сугроб. Старое
кресло и обледеневшая железная пика, покрытая застывшей красной
коркой, перекушенный пополам дракончик и… Цвет волос у нас
изменился кардинально. Брюнет и шатенка стали блондинами со
снежно-белыми шевелюрами с каким-то легким голубоватым инистым
отливом, характерным для окраски чешуи драконов вида «Сибирский
иней». Какие мысли могут быть после этого? То-то и оно – сплошной
сумбур. Живые, слава Мерлину, и ладно.