Синьор Хуан Антонио Кампос был сама
любезность и велеречивость, заливая гостей патокой лести и медом
комплиментов. Чай не каждый день к тебе в лавку заявляются
настолько родовитые покупатели.
На осторожный окольный вопрос Леди
Блек, не встречал ли хозяин заведения недавно британскую семейную
чету, торговец состроил честнейшие глаза и заявил, что видеть не
видывал, слышать не слыхивал. И, вообще, раз многоуважаемые
волшебники ничего не желают покупать, он тонко намекает покинуть
заведение. Лавка закрывается.
- Нехорошо обманывать, - ответил я на
эскападу торговца и раздробил поганцу телекинезом колено. За сим в
труху рассыпалась волшебная палочка, так не вовремя извлечённая
подлецом. Старый Хуан заверещал раненым поросёнком. В протянутую
руку прилетел призванный манящими чарами кулон на цепочке. –
А сейчас, не припоминаете?
- Гарольд! – Леди Блек предприняла
попытку призвать меня к порядку, но Георг Гринграсс прикосновением
руки остановил крёстную, и изящным жестом наложил обездвиживающее
заклинание на прибежавшего на истеричные визги верзилу.
- Леди Блек, не забывайте, Ребекка
личный вассал Гарольда, он в своём праве.
- Ух-ты, Леди Блек, взгляните на
этого молодого человека, - я наклонился над поверженным верзилой и
снял с его запястья швейцарские часы. – Часики-то знакомые, не
находите?
Проделав процедуру освобождения
мародёра от чужой собственности, я чуть задумался, многозначительно
хмыкнул, и на пальцы с заскорузлыми, обгрызенными ногтями, со всего
маху опустился подкованный каблук армейских берц. Из
припозднившихся покупателей никто не поморщился, лишь Гермиона
взглядом намекнула, что вторая рука осталась без высочайшего
внимания. Хруст повторился. От осознания размера надвигающейся на
него ж…, неприятности, торговец моментально перестал орать белугой
и покрылся холодным потом.
- Дон Хуан, - присел на корточки я
перед замершим купчиной. – Будем говорить? Молчим, ясно, добром,
значит, не хотим. Выбирайте, правый или левый локоть? Или вы
предпочитаете и дальше мужественно молчать? Позволю напомнить вам,
дон Хуан, что в человеческом скелете около двухсот костей. За
каждую минуту молчания я буду ломать вам по одной кости.
Хрусть, мизинец и безымянный пальцы
на левой руке похитителя маленьких девочек, сами собой выгнулись в
суставах на девяносто градусов. Ледяные руки смерти коснулись
сердца перетрусившего колобка.