– Я проклинала тебя, – каялась я, – и одновременно не понимала.
– Я бы тоже не поняла, – сделала глоток, – даже в свои двадцать.
Как оказалось, она была старше меня на одного Арнольда – семь лет. Я думала о том, как она только шла в школу, в то время, как папа впервые встретил маму и думал, что влюбился навсегда. Встав со старого больничного сидения, я побежала к автомату со сладостями, желая вовсе исчезнуть. Маленькая монетка упала в щель, но мой батончик с нугой и орехами не хотел скатываться, а застрял.
– Не работает? – спросил у меня мальчик лет пятнадцати, подойдя ближе и, по всей видимости. – Жаль, – тоже хотел что-то сладкое.
– Ты лежишь здесь? – спросила я, притормозив его.
– Хожу, – прихрамывая, он отошёл на два шага назад, указав на ноги, чуть синеватые, – но последние полгода только лежал, – ударил рукой по автомату – и оттуда выпал батончик. – А ты?
– Мой отец здесь лежит.
– Ничего серьёзного? – спросил он своим писклявым голосом.
– Пара переломов.
– С этим можно жить, – его смех смешивался с хрипотой.
В тот вечер я узнала, что его зовут Вильгельм и у него цианоз вперемешку с лишней кучей болячек, из-за которых он провёл приличную часть жизни разъезжая по больницам вместе с матерью, которая уволилась с работы, лишь бы быть рядом. Тогда я и решила, что потеряла «папу», но приобрела нового друга.
– С такими людьми нужно быть аккуратнее, – сказала женщина, подошедшая ко мне после того, его позвала женщина-врач.
– О чём вы?
– Вильгельм тяжело переносит людей и переживает, когда они уходят, – позже я узнала, что со мной говорила его мама. – Ему нельзя волноваться – последствия могут быть печальными.
Таких людей, как он, я встречала только в кино: на грани между жизнью и смертью, больные и обезвоженные, но не желающие жалости.
Карлинген засыпал по мере того, как часто «французы» выходили из кабака и сколько стаканов арманьяка выпивала Анна, сидящая напротив меня, периодически перебивая привкус алкоголя водой и выкрикивая «гарсон!» со своей поддельной картавой “r”. Бармен, всё так же вытирая стекло от пыли, внимательно слушал разговоры девушек, как вдруг время само себя переиграло: в помещение вбежали двое молодых мужчин без жёлтых жилетов.
– Всем арманьяка! – крикнул один из них, изрядно заряженный. – Всем!