Почему-то у мальчика не возникло ни малейших сомнений, что так и будет.
У деда вообще была феноменальная способность говорить порой так, что человека охватывал невероятный ужас, или он становился мягок и послушен, покорен, как раб. Митя боялся, но и восхищался этой способностью старика, тщетно (пока что!) пытаясь повторить интонации деда, воздействовать на которого, к слову, ни рунами, ни взглядом он не мог. Однако экспериментировать мог только со знакомыми, что должного эффекта априори не вызывало, и, в лучшем случае, над ним смеялись. С незнакомцами выходило ещё хуже, на него смотрели как на странного или больного и пару раз жаловались родителям на «хамство» их сына, хотя он не произносил бранных слов.
* * *
Именно Герман подарил самый странный подарок на рождение младенца Мити. Дед припрятал до времени и, когда Мите было пять или шесть лет, отдал.
Это был набор старых пластмассовых рун в небольшой металлической коробке. Прямоугольники размером чуть больше монеты, с выгравированными на них непонятными знаками, а на крышке коробки, с тиснением в виде орла над свастикой, по-немецки надпись: «Winter-hilfswert des Deuljihen Dolfeb» (die stadt biberarh a.u. rih ouferte fur die notfeidenden Volfsgenoffen)[2].
Надпись завораживала маленького Митю. Таинственная «зимняя помощь» казалась чем-то сказочным и немного пугающим. Когда пришло время, одновременно с освоением русского алфавита, дед стал обучать его и немецкому. Это получалось абсолютно естественно, потому что Андрей Васильевич разговаривал с внуком на двух языках, русском и немецком, и с раннего детства Митя привык к его звучанию, знал и понимал не хуже русского.
Так и получилось, что к школе мальчик был полноценным билингвом, кроме того, параллельно просвещённым по многим историческим вопросам. Но в основном дед рассказывал ему о Второй мировой войне.
В детстве мальчик любил играть с рунами, складывая символы, как буквы алфавита, в абстрактные «слова». Возможно, тогда он знал, что они означают, но ни лэптопов, ни смартфонов в то время не было, и зафиксировать те, первые, неосознанные опыты с оккультным инструментом так и не пришлось. Сейчас этот раритет хранился на особенно почётном месте. В сущности, непосредственно рунические плашки ему были уже не нужны. Гадать? О таких глупостях он и не думал.