Умэй почти перестала следить за представлением, как вдруг на сцену ступила одетая в простое зеленое ханьфу девушка. Она была выше, чем положено быть женщине, широковата в плечах. Под толстым слоем грима было не разглядеть ее черт, но Умэй точно могла сказать, что, хоть лицо ее любой назвал бы красивым, оно лишено девичьей тонкости. Актриса грациозным взмахом кисти распахнула веер и замерла. Движения ее были столь элегантными и утонченными, что зрители притихли. Взгляд ее прошелся по залу, зацепился за что-то, и губы тронула загадочная полуулыбка. Полилась мелодия цитры, ей вторили флейта и гуцинь. Девушка на сцене сделала первый шаг. Еще никогда Умэй не видела настолько прекрасного танца. Рукава порхали, как крылья бабочки, веер взлетал и послушно возвращался в руку, раскрывался и вновь сворачивался. Девушка замирала, подобно неподвижной скале, и неожиданно вновь начинала двигаться – то плавно, как маленькие волны, то вдруг резко и стремительно, как рубящий взмах меча. Не она танцевала под музыку, а цитра подыгрывала ей, следуя за каждым выверенным шагом, поворотом головы, взмахом рук, изгибом спины. Умэй завороженно следила за ее движениями, думая, что такое сокровище могло забыть здесь. Этой девушке место на главной сцене Юньнаня, где ее талант могут лицезреть первые люди провинции. Ее не стыдно было бы показать и на императорском пире!
Музыка стихла. Девушка замерла. Затем выпрямилась, поклонилась зрителям и удалилась за кулисы под шквал аплодисментов. Дальнейшие выступления показались Умэй еще более убогими, что были до этого.
Сразу после конца представления Умэй отправила Чжан Юна и Сяо Сяо к лавочкам за сладостями. Сама она планировала пробраться за кулисы и выразить талантливой актрисе свое восхищение. Сяо Сяо попыталась остановить ее, но Чжан Юн придержал служанку:
– Пусть идет. Сегодня пусть делает, что хочет.
Как и ожидалось, гримерные актеров совсем не охранялись. Умэй, несколько сконфуженная тем, какие неприличные вещи совершает, постучалась. Никто не ответил, и она осторожно отодвинула дверь в сторону. К ее счастью, гримерная пустовала: за исключением поразившей зал девушки, никого внутри не было. Умэй решительно вошла.
– Госпожа, – начала она, – простите мне эту вольность. Но я не могла не выразить вам свой восторг. Вашему таланту действительно сложно найти равный.