Но «учебка» через три месяца кончилась, и нас развезли уже в части, наша стояла недалеко от посёлка или городка Любегоши. Население там было, кажется, не больше, чем вся наша часть, и когда нас отпускали в увольнительные, мы мгновенно становились первыми парнями на этой деревне.
И всё бы ничего, служба шла своим чередом, «деды» и сержанты бывало и дурили, как настоящие самодуры, но, думаю, без перебора, так, могли разбудить среди ночи и заставить отжиматься целый взвод, или одеваться, а после раздеваться, и так раз пять за ночь, или брали «на крепость», а это значило, что строили весь взвод и лупили со всей дури в живот кулаком, или ногой, но без сапога, не ужасайтесь, надо было вовремя сгруппироваться, и дело с концом. Если не устоял и упал, ну придумывали какое-нибудь обидное прозвища и обзывались недели две, пока не забудут. Всё как у всех, полагаю. И всё как везде, и время шло даже и не очень медленно, хотя было здесь довольно скучно, впрочем, на мою прежнюю жизнь настолько непохоже, что поначалу это забавляло и развлекало меня, я даже взялся вести что-то вроде дневника, где описывал происходящее. Мои товарищи писали письма домой, а я вёл вот этот самый дневник. И так споро дело у меня пошло, что довольно скоро я исписал одну общую тетрадь и принялся за новую, пришлось купить в канцтоварах, чем вызвал новую волну насмешек.
И всё было мирно и ровно, пока в одной увольнительной я не познакомился с девушкой Олей. Милая девушка, симпатичная, кажется, в прошлом году окончила школу, значит, моя ровесница, как я посчитал, в первый раз мы встретились на танцах, где потанцевали под «Ласковый май» и «Hotel California», я даже влюбился немного, я всегда быстро влюблялся, ещё лет с пяти, правда ненадолго, она хорошенькая, с большими карими глазками, которые так мило блестели в полумраке дискотеки и плохо освещённых улиц, тёмно-красными губками с небольшими тёмным пушком, впрочем, пушок у неё позже обнаружился всюду, темный и довольно густой, наверное, свидетельство горячего темперамента, как я думал позднее, с круглой попкой, упругими грудками, что упирались мне примерно в пупок, когда мы танцевали, волосы у неё пахли какой-то кошмарной туалетной водой, из тех, что продавались у них здесь на рынке, но мне нравилось даже это, казалось, что она среди своих подружек и моих бывших подруг и одноклассниц самая милая, потому что искренняя и настоящая, откуда мне было знать, что я ошибаюсь…