– Нет!
– А я закончил. – Даниэль подошел ближе и тихо сказал: – Не думал, что скажу это. Но я ненавижу тебя, Линда. Ненавижу всё, что связано с тобой. Ясно тебе? Сгинь с глаз моих! – И он вышел из кабинета, а Линда покорно пошла за ним.
Сейчас Линда возвращаться домой не хотела. Набрала Димитрия, он не отвечал. И тут она остро почувствовала, что, по сути, муж прав: она осталась совершенно одна. Они все правы. Кто она? Ей пятьдесят лет… Все те юнцы, жаждущие её денег, которые липли к ней как мухи, не в счёт. Там нет никаких чувств, только бартер. Они ей свои молодые тела, а она им деньги и содержание. Последний мальчик даже писал для неё стихи. Но все они, да и она сама – притворялись, играли в бесконечно пошлую игру, которая быстро надоедала. Даже красотой, вкусной едой и утехами можно пресытиться. И сейчас, Даниэль ушёл, Димитрий уйдёт, Сара уйдёт. С кем останется она, Линда? Что ей делать дальше? Жизнь прожита зря и уже слишком поздно что-то менять. Эта мысль заставила Линду закурить ещё одну сигарету. В баре становилось уже многолюдно.
«Ну что, Линда?» – она сказала сама себе. Такой вопрос задавал ей дедушка. Она с ним росла. Других родных не было. В графе отец был прочерк, мать лишили родительских прав. Линда рано ушла из дома и жила с парнем, который работал на развале и искал детали для машин, потом их перепродавал. Однажды в клубе познакомилась с неаполитанцем, влюбилась, он был как-то связан с наркотиками и подставил её. Тогда это было обычным делом. Она оказалась в Неаполе, одна, да ещё и могла лишиться свободы. Даниэль её спас в буквальном смысле этого слова. Его она полюбила как отца, которого никогда не было в её жизни. Поэтому не хотела детей и старалась реже быть с мужем наедине. После рождения Сары они стали жить в разных спальнях. Всё изменилось, когда появился Димитрий. Молодой, умный, красивый, Линде, показалось, что она влюбилась по-настоящему. Ей нравилось слушать, как он говорит, что рассказывает о своих путешествиях, попутчиках, городах, музыке. Может, Линда это себе ярко представила, они заведут детей, она ещё сможет родить. Но эти все фантазии, конечно, не имели ничего общего с реальностью, Линда это понимала, хоть и с трудом.
Она продолжала сидеть в кафе, пока не сгустились сумерки. Потом решительно встала и направилась к дому. «Я ещё могу что-то сделать. Я ещё могу позаботиться о Саре. Она меня любит».