– Послышалось, наверное, – мне было страшно, и я старался этого не показать. Говорил преувеличенно бодро, улыбался ей – хотя сейчас, в темноте, она вряд ли могла это заметить. – Такое бывает – покажется что-нибудь, и уже нарисуешь себе картинку, придумаешь все себе…
– Там, смотри! – закричала Лара, и я чуть было не выронил телефон. Отпрянул назад. Успел заметить, как что-то шевелится в той стороне. «Схватить Лару за руку, – промелькнуло у меня в голове, – и бежать». Но Лара в этот момент облегченно вздохнула.
– Это всего лишь дома.
Я повернулся к ней – она держалась обеими руками за лицо.
– Всего лишь дома, – повторила она, – а я так испугалась.
– Дома? – переспросил я. Медленно – рука у меня все еще тряслась – направил фонарик в ту сторону. Что-то выступало там из темноты – сначала я принял это за несколько поднимавшихся над водой валунов. Они разрастались у меня на глазах, вытягивались вверх, заостряли углы; теперь и я мог расслышать исходящий от этого звук – что-то похожее на шипение, или треск, или даже на дыхание, как заметила Лара.
– Не думала, что их так много, – сказала она. Показала рукой, и я медленно провел за ней фонариком.
Они начинались метрах в пяти от нас, выстраивались в ряд – как будто кто-то прочертил по морю линию, поставил их – и уходили дальше: к горизонту, вправо, влево, настолько, насколько хватало света фонаря. Где-то они только появились, едва высовывались над водой, и в этих местах напоминали бесформенную черную массу. Где-то уже порядком выросли; достигнув определенной высоты, начинали покрываться окнами и балконами. Отбрасывали карнизы, наращивали на гладкие до этого стены кирпичи, поднимали, словно волосы лаком, антенны. По окнам, как пальцы по клавишам, пробегал и загорался свет; появлялся то там, то здесь, изгибаясь вопросительным знаком, зажженный фонарь. И за всем этим, в последнюю очередь, вылезали из воды, раскорячившись, как ладони с вывихнутыми пальцами, деревья.
– Так это и есть город, – сказала Лара. Выдохнула это из себя – восторженно, чуть ли не с благоговением. Сделала пару шагов вперед.
– Подожди! – окликнул я ее. – Пусть подрастут. А то еще раздавят нас.
Она замерла на месте, обернулась на меня: лицо ее было особенно мягко в этом свете.
– Поверни фонарик в ту сторону, – сказала она, – на дерево, я хочу получше его рассмотреть.