Я вышел на кухню и попробовал чем-то себя занять. Прочитал новости в Интернете. Помыл посуду. Выпил залпом несколько стаканов воды. Голова у меня после вчерашнего болела, как с похмелья. Есть не хотелось. Я открыл было холодильник, но при виде еды меня начало мутить.
В десять вечера по Скайпу позвонила мама.
– У тебя что-то случилось?
– Ничего не случилось. С чего ты взяла?
– Да так… Лицо у тебя такое.
– Какое?
– Нехорошее.
Она наклоняется к экрану – так, словно может с помощью этого лучше разглядеть мое лицо.
– И не звонишь ты давно. С работой что-то?
Неужели знает?
– Да нет, все в порядке. Работаю… Пытаюсь параллельно что-то искать…
На самом деле я уволился две недели назад: хотел понять, чем мне все-таки стоит заниматься.
– Правильно. Сколько можно работать курьером.
– Ага.
Она молчит. Вполне возможно, что она не верит мне, и я старательно, чтобы сбить ее с толку, улыбаюсь.
– Как твои книги? – спрашивает она наконец. – Пишешь сейчас что-нибудь?
– Нет. Уже год как не пишу.
– Ну вот видишь… – уголки губ у нее дергаются, словно она хочет улыбнуться, и тут же, стоило ей поймать себя на этом, снова вытягиваются.
– Что – вижу?
– Что это все… молодость, наверное. Оно проходит.
– И что, по-твоему, наступает вслед за этим?
– Осознанность. Ответственность за себя и за других.
Опять. Сколько раз я уже это слышал.
– Это все неплохо, конечно, – на первых порах. Пока это не встает у тебя на пути. Не начинает все собой заслонять – учебу, работу…
Это для нее больная тема, поэтому я не спорю с ней – просто киваю. Киваю, пока она продолжает говорить. Потом вдруг перебиваю ее:
– Ну, а «Орфея»-то ты помнишь? Помнишь, что ты тогда сказала? «Все это, получается, было не зря…»
– Помню, конечно, – в лице у нее что-то вздрагивает, меняется; она рассеянно улыбается в монитор. – Сколько тогда тебе было? Пятнадцать?
– Четырнадцать.
– Столько лет прошло, – она вздыхает. – А кажется, как будто было только вчера…
– Оно всегда так.
– Да. И правда всегда.
Стоит на секунду закрыть глаза, и картинка всплывает в памяти – сначала фрагментарно, по частям, потом постепенно начинает склеиваться. Собираться. Зал, где вручали призы. Толпящиеся за сценой подростки – кто-то из них плачет, и от этого неестественно вытягивается вниз лицо. Несколько девочек пытаются за перерыв поправить прически – зеркало всего одно, и то небольшое, сантиметров пятьдесят в длину. Они толкаются, отпихивая друг друга.