– Понимаю вас, – покивал архиепископ. – Всевышний посылает испытание за испытанием для нашего духа и для нашей плоти. Порой мне кажется, будто мы живём в последние времена, и следующее утро не настанет.
Все трое сложили пальцы в жесте солнца, соединив колечком большой и указательный, махнули перед лицом, отгоняя беду.
– Порой, мне кажется, – осторожно продолжил Монней. – Что в обществе есть здоровые силы, готовые поддержать и веру, и порядок.
О, да. За последние годы вера поколебалась не меньше, чем рынок земельных спекуляций. Власть Святого Престола, ещё полвека назад незыблемая на всём пространстве между Большим Камнем и Змеиным проливом трещала по швам под натиском обновленцев. Стоит ли говорить, что им покровительствовал Его Королевское Величество Горцелин Второй? Так у всех ревнителей истинной веры на монарха Лерингии появился здоровенный зуб.
– Требуется эти силы лишь немного поддержать, – не утерпел Лопа и влез в разговор.
Архиепископ с банкиром способны плести кружева из намёков до ночи, если не до утра. Оружейник тоже сведущ в дипломатии и интригах, но здесь-то, в удалённой келье, за дверью, перед которой дежурят три помощника, по одному от каждого из них, дабы никто не приблизился и не подслушал! Видит Всевышний, можно быть и посмелее в разговорах!
– Многие благородные люди не менее нашего обеспокоены падением нравов современного общества, – продолжал Лопа Жейрес. – Они готовы употребить всё своё влияние и всю кровь своих сердец, дабы исправить положение. Просто им нужна небольшая поддержка.
– Добрым словом и монетой, – уточнил Хенди Монней.
– Вся братия и вся паства будет непрестанно молиться за сих прекрасных людей, – вновь осенил себя знаком солнца архиепископ Делерен. – Сколько же потребно денег на столь богоугодное дело?
– Мы с уважаемым… э-э-э… мастером, – замялся Хенди Монней, не желая всё же вслух произносить имя Жейреса. – Вносим по четыре тысячи талеров. Но у нас нет возможности помолиться за упомянутых неравнодушных господ. Потому мы, Ваше Высокопреосвященство, считаем справедливым вносить вдвое больше, нежели Мать-Церковь.
По лицу Делерена нельзя было прочесть никаких эмоций. А ведь озвученная сумма внушала уважение, даже будучи ополовиненной. Всё же совокупно получалось почти двадцать пудов серебра. Но старый архиепископ владел собою мастерски.