Подходить к
стволу священного дерева было немного боязно — казалось, что
Лазурный дракон не сводит с меня своих темных бездонных глаз.
Подходящую ветку я приметил издалека — прямая, достаточной длины и
толщины, и не очень высоко — можно дотянуться прямо с земли.
Ухватившись за нее, я чуть пригнул ее книзу и занес мачете для
удара.
Рука
поначалу дрогнула. Ощущения были такие, будто собираешься рубить не
дерево, а живое существо. Но я отбросил сантименты и хорошенько
хрястнул по основанию ветви. Древесина оказалась на удивление
твердой, так что пришлось повозиться. Звуки ударов далеко
разносились в тишине, но мне было уже плевать — нужно было скорее
завершать начатое и сваливать отсюда.
Наконец,
последний удар — и добыча у меня в руках. Вот только радость от ее
обладания оказалась недолгой.
Стоило
ветви отделиться от ствола, как она начала как-то странно
потрескивать. Кора на ней стремительно темнела и лопалась,
обнажая сухую и твердую, как кость, древесину. Еще немного — и
срубленная ветка начала разваливаться прямо у меня в руках,
рассыпаясь в труху.
Вот
проклятье! Так и знал, что будет какой-то подвох!
— Вот ведь
незадача, правда? — раздалось за спиной издевательское
хихиканье.
От
неожиданности я вздрогнул, по коже пробежали мурашки. Ну вот, и
этот уже здесь. Можно было и не надеяться проскочить мимо него
незаметно.
Я
вздохнул.
—
Здравствуй, Хануман, — ответил я и только после этого
обернулся.
—
Великий Хануман, — погрозив мне пальцем, поправил меня
владыка Уобо.
Он сидел
позади меня на траве, небрежно упираясь в землю одной рукой. Во
второй была сочная кисть винограда, от которой он отщипывал губами
сразу по несколько ягод, пережевывая их с совсем неподобающим
венценосной особе чавканьем.
За месяцы
(или годы?), прошедшие со времен нашей последней встречи, он ни
капли не изменился. Все та же огненно-рыжая обезьяна с ехидным
взглядом и несносным характером. Но, ей-богу, я даже рад был его
видеть. Не настолько, конечно, чтобы броситься с объятьями. Но если
в прежние времена частенько хотелось заехать ему по лбу чем-нибудь
увесистым, то сейчас я наблюдал за его ужимками чуть ли не с
умилением.
— Да,
конечно — великий, и никак иначе, — улыбнулся я. — А я тут просто
проходил мимо…
— … и решил
— а почему бы не осквернить священное древо? Это ведь так весело! —
снова захихикал он.