Мы обожаем краски лета
и кисти свежей баловство!
В том, что забор – источник света
не винен замысел его…
Мне, пары бюстов обветшалых –
несчастной роскоши приют,
когда не люди там живут
и, даже мифов ареалы
бегут безжизненные залы
и, лишь уныние влекут…
Там, ничего-то, от России,
чужой искусственнейший путь
в разочарованность усилий
престолам Запады тянуть…
Вот, потому, и двести лет
влачим на тронах вожделенья,
но… краскам требуем свеченья,
поскольку жизни нужен свет.
Его миров близки черты
в печальных блюзах настроений,
где акварели, как зонты,
спасают мир от наводнений,
что нам пророчит божество
по нашим тяжким и… не очень…
Мы понимаем – мир непрочен,
но, тем дороже, свет его.
Не золотятся купола,
функциональность силуэта
и то ли осень, то ли лета
полусиреневая мгла…
И лист, тепло ещё хранит,
но всё конечно в русском мире
и он… в московские сибири
печальным пленником летит.
Так краток средиземный рай
между buongiorno и прощай.
За вереницами дождей
всегда пречистые натуры
из ностальгий архитектуры
по виадукам москвичей,
идущим новых впечатлений
необозримости реки,
небесной хляби вопреки
для встреч или уединений.
Полуминутой светофор
остановил непосвящённых
и, будто, слышен разговор
листвы и капель золочёных,
и шёпот дальнего зонта,
и ароматы от шатра,
и дрожь калёного стекла -
полуминута истекла.
Сойдёт волна машин гремучих,
синоптики разгонят тучи
и затеплеется, как встарь,
ампирной прелести фонарь…
Но, это, сказка, уж, другая…
Художник сам её не знает,
но, в общем, замыслы просты:
он любит влажные листы.
Он старше дюжины веков,
но всех святых молил в соборе
порушить каменность брегов
и алтарю стреножить море…
Где лишь флоралий ждут народы
от королевского двора,
акварелисты пишут воды,
не покидая «номера».
И наш герой, не адюльтерен,
желанья укротив в борьбе,
рисует алиби себе,
как был Москве
прилежно верен
и, чтобы Гент не замышлял,
он теме вод не изменял.
Мы ищем дивные края,
где без прикрас,
и лодка, каждому своя,
у всех у нас,
где долго нежится рассвет,
пульс слышится,
где не читается Завет,
а дышится…
Театра ложи и партеры,
где в бельэтаже – камыши
и лилий жёлтые фужеры,
как дамы света хороши,
где увертюры лёгкий гений,
едва ли видит, уходя,
круги небесных возвращений
озёрам капелек дождя.