– Не, я тебя понимаю, потери большие, молодняк – зеленый, но не механиков же сажать в истребители. Хотя, если у тебя все механики такие…
– Не все. Врать не буду…
Командир не успел закончить, в дверь постучали. В проеме показался старшина Хренов в своем замызганном комбезе и белых от пыли сапожищах.
– Разрешите войти, товарищ полковник?
– А, Хренов, здорово.
Комдив встал навстречу и протянул руку своему бывшему механику.
– Проходи, рад видеть. Чего грустный такой? Хата сгорела?
– Я виноват. Судите меня за самоуправство, а Бессонова отпустите, – казалось, еще чуть-чуть и здоровенный мужик заплачет.
– Так, Михалыч, успокойся, присядь. Говори, что случилось.
– Мыртов разбил Бессонову нос и посадил в подпол, на гауптвахту, охрану выставил. Ждет, когда за ним опергруппа приедет. Уже настучал… Нельзя Беса в Особый отдел. Не за что. Я виноват, с меня и спрашивайте.
– Будет за что, спросим… Где эта гауптвахта? Пошли…
* * *
Щурясь после темного подвала, Бессонов разглядел командира полка и незнакомого полковника рядом. Вид у Беса был, мягко говоря, не очень. Разбитые губы, синяк под глазом и распухший нос без лишних слов показывали, как прошел первый допрос.
Одернул гимнастерку, на которой каплями запеклась кровь, застегнул верхнюю пуговицу. За их спинами мялся Мыртов, в углу за столом, опустив голову, сидел Хренов. Ничего хорошего для себя от этой встречи он не ждал. Замялся в нерешительности.
Полковник первый нарушил неловкую тишину:
– Что молчишь, уникум?
– С вашего позволения, Бессонов Павел Григорьевич. Извините, что в таком виде…
– С вашим видом разберемся позже, – полковник оглянулся на оперуполномоченного и неожиданно перешел на «вы»: – Скажите, как вам удалось сбить трех фрицев за один вылет?
– Боялся, что больше не дадут, поэтому оторвался от души.
– Нормальный ход! Он еще и юморит!
– Простите, я вас не знаю… В смысле рассказывать как летчику или как прокурору?
– Перед тобой, Бессонов, комдив. Выключай дурака и говори по-человечески, – вмешался командир полка.
– Простите, товарищ комдив, – Бессонов щелкнул каблуками, боднул головой. – Виноват, но…
– Что еще? – начал терять терпение майор Павлов.
– Наш разговор был бы гораздо продуктивней, если бы товарищ оперуполномоченный подождал за дверью.
Комдив повернулся к Мыртову:
– Иди, доложи майору Васильеву, что выезд опергруппы отменяется… Ну, присаживайтесь, товарищ Бессонов.