Удивило, мама ни разу не обратилась к нему по имени. Только «дорогой», «любимый», «милый сын».
И еще. Отсутствие адресов. О себе всего пару слов. Здоровы, скучаем, беспокоимся. Это она о себе с сестрой. Зная мамин характер и ее трепетное отношение к деталям, Бес понял: писано быстро, ему, но с учетом того, что письмо могло попасть в чужие руки.
И, главное, писано с воли. Как ни странно, больше почерка его убедил… запах. Неуловимый, родной мамин запах и ее любимых духов «La Violette Pourpre». Чудо, как он мог сохраниться, ведь письмо наверняка прошло не одни руки. Бессонов с благодарностью подумал о всех тех людях, которые наверняка рисковали жизнью, но добыли и доставили ему эту дорогую весточку.
Что еще понял Бессонов, что для НКВД он – Оболенский. Или нет? Ну, взял письмо, думал ему, а оказалось – нет. Не похоже, что этим письмом Васильев хотел его скомпрометировать. Зачем? Он и так со всеми потрохами их. И снова Бес поймал себя на мысли, что не «мы», а «я» и «они»… При желании могли расстрелять за первую вылазку… Не расстреляли, не закрыли, более того, спасли…
Эти мысли вихрем пролетели в голове.
– Как?! – он повернулся к Мыртову.
– Извините, не уполномочен.
На этом и расстались.
– Что случилось? – Хренов оглянулся на Мыртова. – На тебе лица нет.
– Все в порядке, Алексей Михайлович.
Бессонов спрятал письмо в карман и оглянулся на командира полка. Тот в это время о чем-то горячо спорил с пилотом. Работающий на холостых мотор доносил только обрывки: «приказ»… «трибунал»… «не могу»… и, наконец, «вали как на мертвого, я приказал»…
Взлетели. Даже Бес в кромешной темноте ориентировался с трудом. По тому, как пилот нашел новое место дислокации и посадил самолет, чувствовалось, что работал настоящий профессионал. Он повернулся к пассажиру и спросил:
– Похоже, нас не ждали. Что дальше?
– Сейчас, – Бессонов сбросил лямки парашюта и спрыгнул на землю.
– Сейчас не получится… Пятнадцать минут, – крикнул пилот и провел ребром ладони себе по горлу.
«Должен же кто-то отреагировать, – думал Бес, вглядываясь в кромешную темень. – Кажется, огонек…»
Вдруг из темноты послышался сонный окрик:
– Стой, кто идет! Пароль!
– Свои. Я – Бес.
– Здравия желаю, товарищ командир. Положим, это не пароль, но стрелять не буду. Что надо?
«Как повезло, что на посту стоял кто-то из полковых», – подумал Бессонов. Поэтому ответил без лукавства: