Савелий заметил её у той могилы, за четыре участка от деда Зиновия. Наконец-то! Ничего себе?! Это она так далеко ушла? А как же долг? Который заработным платежом красен. Да хрен с ним.
Пот устал прятаться, ибо надоело. Уверенно, будто после свидания с коучем, позволил себе покинуть зону комфорта: ринулся напролом через лоб, плечи, шею, ноги. Плюнул на ограничения, ломанулся, высокомерно игнорируя блевотно-жёлтую жилетку.
Принц улыбнулся. Слегка. Можно сказать, еле-еле. Так выходит, будто он через силу. А он не через силу! Совсем. И не потому, что должен. Как это делает мать в ответ на «я беременна. Ну да, от него. Пить? Бросит! Работу? Найдёт… Обещал. Мам? Ты плачешь?». Улыбнулся немножечко. Просто ситуация не позволяла счастливить лицо на полную. Жена умерла, понимать надо. Четвёртая? Интересно, это в четыре раза больнее или четвертование горя?
Она не стала искать ответ. Она бросилась к чахлому домику – тому самому, что однажды собрался из какого-то некрасивого, уверял привратник Кизыл, дерева. Да, ему ещё отвесили табличкой Администрация. Бежала, отравляя тяжёлым дыханием всё вокруг. Овальные глаза жутко чесались от страха и пота, но она не позволила рукам вылезти из блевотно-жёлтых карманов. Так и неслась вперёд слабовидящим страусом, пока ноги не сказали своё веское «нет». Ибо это ты забыла, что спорт – лишь кем-то выдуманная хрень на вроде левитации или мира во всём мире, а твой организм восторгаться нагрузкой и вообще всем подряд никогда не собирался.
Открыла косую калитку, села на узкую лавочку. Попытки отдышаться твёрдо обещали деревянному кресту скорый переезд на соседнюю могилку. Скорее вместе с землёй. Только бы не с корнем. Зажмурилась, решительно отвоевала руку у жилетки, промокнула веки. Кто это? Какой такой Максимка? А где дед Зиновий? Мрамор плиты, казалось, принципиально не пояснял дальнейшее. Всё, что нужно, ему вытатуировали на роже. Против воли, не лишним заметить. На иные сведения он не уполномочивался.
Юкина почесала овальный подбородок, так легче думается, и пробурчала запачканным туфлям: «а ведь у деда Зиновия никогда и не было лавки». Тут же подпрыгнула, резвее резвого исполнила два полных оборота, точно она циркуль, а её организм всё ж таки уверовал в здоровье. Сквозь лысую чащу траурно пробиралась чёрная толпа. Та самая, что навязчиво крала Принца у её глаз. Вот и сам Савелий. Красивый и с раскармливающими скорбь красными гвоздиками. Полина спешно плюхнулась на лавку. Конечно, подозревала, что для спрятаться манипуляций требуется куда больше, однако те же корточки тело отринуло ещё в школе. Ради компенсации закрыла овальные глаза, скукожилась и воображала, будто не дышит.